Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел второй: 1654-1667

В прошлом заседании государь сказал, что Газский митрополит Паисий оправдался против клевет Никона; теперь Павел, митрополит Сарский, поднес патриархам самое «сыскное дело» о Газском митрополите, производившееся еще прежде соборне вследствие взведенных на него Никоном обвинений и обнаружившее, что Паисий православен. И патриархи то дело велели принять. Сказал еще в прошлом заседании государь про Коломенского епископа Павла, как изверг и заточил его Никон; теперь государь вновь повел речь о Павле и просил патриархов, чтобы они «извержение его рассмотрели».

Вспомнили также государь и патриархи про жалобу Никона, что его домового человека ударил государев окольничий Хитрово и что будто бы это бесчестие восходит и на него, Никона. И государь рассказал: однажды, когда Никон был еще на патриаршестве, его домовый человек Григорий Верещагин разломал предо мною мост. Я послал виновного к Никону и велел сказать ему, что человек его разломал предо мною мост, но Никон отвечал: «Для чего государь сам не управился с Верещагиным за такое бесчестие; вина за то бесчестие не восходит на меня». А патриарх Антиохийский Макарий сказал: «В то время, как у царского величества был стол для грузинского царя Теймураза, Никон патриарх прислал туда своего человека, чтобы учинить смуту. Но в градских законах написано, кто меж царей учинит смуту, тот достоин смерти, и потому, кто ударил человека Никонова, того Бог да простит». И, поднявшись, осенил в знамение этого прощения своими благословляющими руками окольничего Богдана Матвеевича, который и ударил ему на благословение челом. Затем патриарх Антиохийский рассказал про два случая, бывшие в то время, как он в первый раз находился в Москве (1655–1656). Сербский архиепископ (патриарх) Гавриил ходил помолиться в Троицкий Сергиев монастырь и на возвратном пути оттуда остановился в селе Пушкине на поле. Мужики этого села, патриаршие крестьяне, напали на архиепископа и били его ослопьями. Прибыв в Москву, он принес жалобу патриарху Никону, и Никон управы не дал, а сказал только: «Мужики спьяна то сделали». Другой случай: в соборной церкви, в алтаре при совершении литургии Никон снял шапку с одного архиерея и всячески бранил его за то только, что он во время каждения держал кадило за кольцо, а не за цепи.

Тот же патриарх Макарий говорил: «Подобает в навечерии Богоявления святить воду в церкви, а в самый праздник Богоявления исходить на иордан днем, чтоб всем было видимо; патриарх же Никон ходил на иордан в навечерии праздника, а не в самый праздник...» А оба патриарха говорили государю: «Никон писался патриархом Нового Иерусалима – кто его поставил в Новый Иерусалим патриархом? Другого Иерусалима на земле нет». И еще: «Мы слышим про Никона, что он позабрал себе многие монастыри и вотчины; дозволь, государь, всем, кого чем-либо обидел Никон, приносить нам на него жалобы – и их наберется много».

Наконец, государь сказал, чтобы патриархи «ехали к себе, и нынешнего дня ввечеру или, как они изволят, велели быти к себе властям, и с ними советовати, и дел слушати у себя, где они стоят». Значит, кроме открытых заседаний Собора по делу Никона были еще домашние заседания и совещания у патриархов в их кельях.

На седьмое заседание Собора, четвертое судебное, 5 декабря, в среду, собрались в столовой избе государя те же самые лица, духовные и светские, которые присутствовали на прежних заседаниях. И патриархи сказали, что нужно позвать на Собор бывшего патриарха Никона, и послали за ним двух епископов, Вятского Александра и Мстиславского Мефодия, с двумя архимандритами. Никон пришел, как и прежде, в преднесении ему креста и, вступив в царскую столовую, проговорил вход и молитву и поклонился государю до земли дважды, а потом кланялся патриархам, властям, боярам и пр. В настоящем заседании объявлялись Никону главные на него обвинения, против которых он возражал, пытаясь отрицать компетентность самих судей своих; читались правила Церкви для суда над ним, против которых он также возражал, и состоялся самый приговор над ним. Все это происходило не в порядке, а смешанно, с перерывами и отступлениями, по крайней мере в таком виде изложено в современной записи.