Перлюстрация. Перехват информации

Во время Первой Мировой войны шпионы, работавшие в ЧК, были разоблачены и арестованы. Главным из них оказался К.Ф. Зиверт, проработавший в почтовой цензуре почти пять десятилетий. Он с одинаковым рвением работал одновременно на двух и более хозяев и вообще обнаружил поразительное «беспристрастие» ко всем политическим лагерям в России. Три его главных помощника — Макс Шульц, Эдуард Хардак и Конрад Гузандер — по рождению были немцами, но долго жили в России.

К.Ф. Зиверт и его сообщники были осуждены. Военные секреты России, связанные с Киевским округом, он сообщал в Вену ещё до начала войны. На суде К.Ф. Зиверт признал, что все приспособления, которыми он пользовался при вскрытии писем и для шпионской работы, равно как и фотографические аппараты, которыми пользовались русские цензоры, были немецкими.

В качестве перлюстрированных упоминались письма к княгине С.Н. Голицыной, графине Е.А. Уваровой, от профессора В.А. Вагнера к Н.Л. Гондатти (генерал-губернатор Приамурской области с 1911 года), от жандармского офицера Лявданского к бывшему московскому градоначальнику А.А. Рейнботу. Отмечалось, что копии писем на имя фельдшерицы Е.Павловой (Сетунская лечебница Московской губернии) соседствуют с копией почерка их автора.

В 1914 году службу перлюстрации возглавил Михаил Григорьевич Мардарьев. В некоторых случаях происходила так называемая «инициативная» перлюстрация, т. е. инициированная отдельными почтовыми чиновниками.

Так, 20 января 1916 года «во избежание нареканий на Особую часть» старший цензор и руководитель секретной части в империи М.Г. Мардарьев направил в ДП докладную записку о том, что в пути или в местах отправления корреспонденции (Умань, Ростов-на-Дону) неумело вскрываются письма, большинство которых адресовано лицам, состоящим в последнем перечне ДП.

Это приводило иногда к любопытным казусам. Не возражая против самой практики перлюстрации своих писем, товарищ министра внутренних дел и командир Корпуса жандармов П.Г. Курлов, а также С.П. Белецкий (в тот момент директор ДП) жаловались Фомину и Мардарьеву на небрежное обращение с конвертами.

В частности, в ноябре 1910 года П.Г. Курлов заметил, что адресуемые ему письма приходят «в очень плохо заклеенных конвертах», и поручил директору ДП Н.П. Зуеву обратиться к Фомину со следующей просьбой: «если письма его [Курлова] подвергаются перлюстрации», сделать так, чтобы «они не носили явных признаков вскрытия».

С.П. Белецкий 12 декабря 1913 года поручил сотруднику 00 ДП С.П. Жабчинскому «переговорить по поводу небрежного наблюдаемого мною вскрытия моих писем». Жабчинский переговорил лично с Мардарьевым. Бывший вице-директор ДП С.Е. Виссарионов утверждал, что сам неоднократно замечал — «доставляемые [ему] письма подвергались вскрытию».

Московский градоначальник с января 1906-го по ноябрь 1907 года А. А. Рейнбот (Резвый) сообщил, что однажды ему позвонил старший цензор Московского почтамта В.М. Яблочков и извинился за то, что одно из писем к градоначальнику было повреждено при вскрытии.

А.А. Хвостов, занимавший пост министра внутренних дел в июле — сентябре 1916 года, говорил, что нашел среди перлюстрированных писем свои собственные, а также письма своего брата, сенатора А.А. Хвостова, обер-прокурору Синода А.Н. Волжину.

Общий штат сотрудников, непосредственно занимавшихся перлюстрацией, в начале XX века менялся незначительно. Если в 1908 году он составлял 39 человек, то в июле 1913 года -42 человека, а к концу 1916 года — 46 человек.

История службы перлюстрации императорской России закончилась в дни Второй российской революции, в конце февраля 1917 года, когда прошли последние операции по выемке и прочтению писем. Первое время после свержения режима цензоры по привычке еще приходили на службу, но указаний от нового правительства не было.

В Киеве по распоряжению старшего цензора К.Ф. Зиверта архив отдела цензуры, имевший отношение к перлюстрации, был уничтожен на основании соответствующего указания, полученного еще в 1905 году. О перлюстрации широко писала местная и центральная печать. Уже в марте в провинции новая революционная власть начала допросы чинов перлюстрации.

Первый раз следователь Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Временным правительством, П.Г. Соловьев допросил М.Г. Мардарьева 19–20 июня 1917 года. Приказом по Министерству почт и телеграфов от 10 июля того же года цензура иностранных газет и журналов упразднялась, а 38 ее служащих с 16 марта были оставлены «за штатом».

Новый всплеск общественного интереса к теме перлюстрации последовал после свержения монархии в феврале 1917 года. Центральные и местные газеты писали о ЧК, рассказывали о деталях их устройства, приводили списки лиц, чья корреспонденция регулярно вскрывалась. Журнал «Былое» напечатал воспоминания бывшего начальника Киевского ГЖУ генерал-майора В.Д. Новицкого и бывшего цензора В.И. Кривоша.

2.9. Политконтроль ОГПУ-НКВД