Перманентная революция

Этим дело, однако, не ограничивается. Если в 1905 или в 1909 г. допустимо и даже неизбежно было полемизировать друг с другом по поводу отдельных злободневных тогда статей и даже отдельных фраз в отдельных статьях, особенно в условиях раскола, - то теперь, при ретроспективном обзоре гигантского исторического периода, нельзя же революционеру-марксисту не поставить перед собой вопрос: как обсуждаемые формулы применялись на практике, как они преломлялись и истолковывались в действии? Какова была тактика? Если-б Радек дал себе труд перелистать хотя бы две книги "Нашей первой революции" (т. II-й моих "Сочинений"), он не отважился бы написать свою нынешнюю работу, во всяком случае выкинул бы из нее целый ряд своих размашистых утверждений. По крайней мере, я хочу надеяться на это.

Так, Радек прежде всего узнал бы из этих двух книг, что перманентная революция отнюдь не означала для меня в политической деятельности перепрыгивание через демократический этап революции, как и через более частные ее ступени. Он убедился бы, что, несмотря на то, что весь 1905 год я нелегально провел в России, без связи с эмиграцией, я задачи очередных этапов революции формулировал совершенно однородно с Лениным; он узнал бы, что основные воззвания к крестьянам, выпущенные центральной большевистской типографией в 1905 году, были написаны мной; что редактировавшаяся Лениным "Новая Жизнь" в редакционной заметке решительно взяла под защиту мою статью о перманентной революции в "Начале"; что ленинская "Новая Жизнь", а иногда и Ленин лично неизменно поддерживали и защищали те политические постановления Совета Депутатов, автором которых я был и по которым я в девяти случаях из десяти выступал докладчиком; что после декабрьского разгрома я написал из тюрьмы тактическую брошюру, в которой центральную стратегическую проблему усматривал в сочетании пролетарского наступления с аграрной революцией крестьянства; что Ленин напечатал эту брошюру в большевистском издательстве "Новая волна", передав мне через Кнунианца очень энергичное одобрение; что на лондонском съезде 1907 года Ленин говорил о "солидарности" моей с большевизмом во взглядах на крестьянство и либеральную буржуазию. Все это для Радека не существует: очевидно, и этого не было "под рукой".

Как же, однако, обстоит дело у Радека с работами самого Ленина? Не лучше или немногим лучше. Радек ограничивается только теми цитатами, которые Ленин направлял против меня, сплошь да рядом имея в виду не меня, а других (напр., Бухарина и Радека: откровенное указание на этот счет имеется у самого же Радека). Ни одной новой цитаты против меня Радеку привести не удалось: он просто использовал готовый цитатный материал, который ныне почти у каждого гражданина СССР имеется "под рукой". Радек прибавил к этому лишь несколько цитат, где Ленин втолковывает анархистам и социалистам-революционерам прописные истины о различии между буржуазной республикой и социализмом, причем у Радека выходит так, будто и эти цитаты направлены против меня. Невероятно, но тем не менее это так!

Радек совершенно обходит те старые заявления Ленина, в которых он очень сдержанно, очень скупо, но с тем большим весом, констатирует солидарность мою с большевизмом в основных революционных вопросах. Надо ни на минуту не забывать, что эти заявления делались Лениным в условиях, когда я не принадлежал к большевистской фракции, и когда Ленин беспощадно (и совершенно справедливо) нападал на меня за примиренчество, - не за перманентную революцию, где он ограничивался эпизодическими возражениями, а за примиренчество, за готовность надеяться на эволюцию меньшевиков влево. Ленин заботился о борьбе с примиренчеством гораздо больше, чем о "справедливости" отдельных полемических ударов по "примиренцу" Троцкому.

Защищая от меня в 1924 г. поведение Зиновьева в Октябре, Сталин писал:

"Тов. Троцкий не понимал писем Ленина (по поводу Зиновьева. Л. Т.), их значения, их назначения. Ленин в своих письмах иногда нарочно забегает вперед, выдвигая на первый план те возможные ошибки, которые могут быть допущены, и критикуя их авансом с целью предупредить партию и застраховать ее от ошибок, или же иногда раздувает "мелочь" и делает "из мухи слона" с той же педагогической целью... Но делать из таких писем Ленина (а таких писем у него немало) вывод о "трагических" разногласиях и трубить по этому поводу, - значит не понимать писем Ленина, не знать Ленина". (И. Сталин, "Троцкизм или ленинизм?" 1924 г.).

Формулировка мысли здесь грубиянская: "стиль - это человек", но существо мысли правильное, хоть и меньше всего подходит как раз к октябрьским разногласиям, которые не похожи на "муху". Но если Ленин прибегал к "педагогическим" преувеличениям и к превентивной полемике по отношению к ближайшим сочленам собственной фракции, то тем более - по отношению к человеку, стоявшему тогда вне большевистской фракции и проповедывавшему примиренчество. Радек даже и не подумал внести в старые цитаты этот необходимейший поправочный коэффициент.