Перманентная революция

Опираясь на несколько строк Ленина, Радек объясняет это различие позиций: центральной задачей немецкой революции было национальное объединение, у нас - аграрный переворот. Если не механизировать это противопоставление и соблюдать пропорции, то оно в известных пределах верно. Но как же быть тогда с Китаем? Удельный вес национальной проблемы, по сравнению с аграрной, в Китае, как в полуколониальной стране, неизмеримо больше, чем даже в Германии 1848-1850 гг., ибо в Китае дело идет одновременно и об объединении и об освобождении. Свою перспективу перманентной революции Маркс формулировал, когда в Германии оставались еще все троны, сословие юнкеров владело землею, а верхи буржуазии были лишь допущены в преддверие власти. В Китае монархии нет уже с 1911 г., нет самостоятельного класса помещиков, у власти стоит национально-буржуазный Гоминдан, а крепостнические отношения, можно сказать, химически слились с буржуазной эксплоатацией. Таким образом, сделанное Радеком сопоставление позиций Маркса и Ленина целиком говорит против лозунга демократической диктатуры в Китае.

Однако же, и позицию Маркса Радек берет несерьезно, случайно, эпизодически, ограничиваясь циркуляром 1850 года, где Маркс еще рассматривает крестьянство, как естественного союзника мелко-буржуазной городской демократии. Маркс тогда ждал самостоятельного этапа демократической революции в Германии, т. е. временного прихода к власти городских мелко-буржуазных радикалов, опирающихся на крестьянство. Вот в чем гвоздь! Но ведь этого то как раз и не произошло. И не случайно. Уже в середине прошлого столетия мелко-буржуазная демократия оказалась бессильной совершить свою самостоятельную революцию. И Маркс этот урок учел. 16-го августа 1856 года - через 6 лет после упомянутого циркуляра - Маркс писал Энгельсу:

"Все дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким либо вторым изданием крестьянской войны. Тогда дело пойдет прекрасно".

Эти замечательные слова, совсем позабытые Радеком, являются поистине драгоценнейшим ключем к октябрьской революции и ко всей занимающей нас проблеме в целом. Перескакивал ли Маркс через аграрный переворот? Нет, как видим, не перескакивал. Считал ли он необходимым сотрудничество пролетариата и крестьянства в ближайшей революции? Да, считал. Допускал ли он возможность руководящей или хотя бы самостоятельной роли крестьянства в революции? Нет, не допускал. Маркс исходил из того, что крестьянство, которому не удалось подпереть буржуазную демократию в самостоятельной демократической революции (по вине буржуазной демократии, а не крестьянства), сможет подпереть пролетариат в пролетарской революции. "Тогда дело пойдет прекрасно". Радек как будто не хочет замечать, что это самое произошло в Октябре, и произошло не плохо.

Применительно к Китаю вытекающие отсюда выводы абсолютно ясны. Спор идет не о решающей роли крестьянства, как союзника, и не об огромном значении аграрного переворота, а о том, возможна ли в Китае самостоятельная аграрно-демократическая революция, или же "новое издание крестьянской войны" подопрет пролетарскую диктатуру. Только так стоит вопрос. Кто его ставит иначе, тот ничему не научился, ничего не понял, тот лишь сбивает и запутывает китайскую компартию.

Для того, чтобы пролетариям стран Востока открыть себе путь к победе, нужно первым делом устранить, отбросить, растоптать и метлой вымести педантски-реакционную сталинско-мартыновскую теорию "стадий" и "ступеней". Большевизм вырос в борьбе с этим вульгарным эволюционизмом. Равняться надо не по априорным маршрутам, а по реальному ходу классовой борьбы. Отбросьте сталинско-куусиненовскую идею: устанавливать очередь для стран разного уровня развития, снабжая их заранее карточками на разные революционные пайки. Равняться надо по реальному ходу классовой борьбы. Неоценимым руководителем в этом является Ленин, только надо брать всего Ленина.

Когда в 1919 г., особенно в связи с организацией Коминтерна, Ленин сводил к единству выводы истекшего периода и придавал им все более законченную теоретическую формулировку, он опыт керенщины и Октября истолковывал так: в буржуазном обществе, с уже развернувшимися классовыми противоречиями, может быть либо диктатура буржуазии, открытая или замаскированная, либо диктатура пролетариата. Никакого промежуточного режима быть не может. Всякая демократия, всякая "диктатура демократии" (иронические кавычки Ленина) будет только прикрытием господства буржуазии, как показал опыт самой отсталой европейской страны, России, в эпоху ее буржуазной революции, т. е. в эпоху, наиболее благоприятную для "диктатуры демократии". Этот вывод был положен Лениным в основу его тезисов о демократии, которые родились только из совокупного опыта февральской и октябрьской революций.