Пермский Губернский 4. Виват

— Губернатор, конечно. Император вряд ли удостоит меня такой чести.

— Почему же? Роман Павлович в этом плане — человек очень компанейский. Любит лично вручать различные награды. Его за это обожают солдаты.

— Не знал. — конечно, не знал. Ведь я просмотрел фотографии и историю всей политической элиты только вчера вечером: — Мне он показался чрезмерно строгим.

— Это образ. На деле — он совсем не такой!

— Так говоришь, как будто знаком с ним лично.

— Ну, не то, чтобы лично. Он вручал моей сестре награду за золотую медаль на прошлой летней олимпиаде. Я там присутствовал. И даже смог перекинуться с Романом Павловичем парой фраз! — гордо заявил Давид, но потом резко погрустнел: — Жаль, конечно, что это не даёт совершенно, никакого профита в склеивании девчонок…

— Склеивании? Увлекаешься аппликацией?

— Ха-ха… очень смешно. — кисло ответил парнишка, и тяжко вздохнув, положил голову на ладонь: — Знаешь, как тяжело обычному среднестатистическому дворянину найти свою любовь на новом месте?

— А у тебя была «старая»?

— Смеешься? — возмутился Давид: — Конечно, была! Между прочим, в школе я был очень популярным. Только вот… потом выяснилось, что это из-за того, что я хорошо учился.

— Как так вышло?

— Понимаешь, пятьдесят третья гимназия раньше была исключительно женской. Её в девяносто шестом даже окрестили школой благородных девиц. Однако из-за резкого прироста населения в начале нулевых, эту школу переделали в гимназию. А потом и вовсе сделали общей. Но там по сей день перевес девчонок. Причём, довольно серьёзный! У меня в классе было четыре пацана и восемнадцать девчонок. Мне строили глазки. Всячески флиртовали, а я… Да, господи боже! Конечно же, я на это вёлся!

— Мне тебя жаль. — усмехнулся я.

— Не надо меня жалеть. Я сам виноват, что позволял на себе ездить. Знаешь, зато я понял одну святую истину… Пока сам себя не начнёшь уважать — никто тебя уважать не будет.

— Золотые слова, приятель!

— А тож. — миниатюрный философ аж раздулся, как голубь в брачный период: — Но школа была прекрасной порой. Временем сладких романтических иллюзий… Да и в целом я научился многому во взаимодействии с девчонками.

— Неужели? Прям всё про них знаешь?

— Не всё, но очень многое. К примеру, я знаю, как позвать на свидание так, чтобы девушка, ни о чём не подозревала…

— Хех… Полезно. А ты знаешь, как отвадить от себя девушку, которая искренне верит, что вас с ней ждёт светлое будущее?

— Отвадить девушку⁈ — Давид едва не подпрыгнул от возмущения: — Это же кощунство! Девушек нельзя отваживать! Надо любить всех и вся, до кого дотягиваешься. А до кого не дотягиваешься — подходить и любить по полной программе.

— Понятно. — если честно, я еле сдерживал себя, чтобы не заржать.

— Что за разочарованное «понятно»? Я просто говорю тебе, как вижу ситуацию со своей колокольни. Если уж вы такой популярный Мистер Красавчик, то нужно понять — опытная барышня или нет. Как правило, если девушка юная и неопытная, то она, скорее всего, подвержена игре «ловля на живца». То есть, она не боится тебя и чувствует себя уверенно, пока ты даёшь ей от ворот поворот. Но стоит тебе проявить каплю заинтересованности и начать требовать с неё физическую близость, как она в ужасе от тебя сбежит.

А от Давида, возможно, всё-таки был прок. Идея, конечно, странная… Но учитывая характер Ксюши — вполне могло сработать при правильной реализации. Именно ПРАВИЛЬНОЙ реализации, поскольку у нас была договорённость, чтобы я не лез к ней в трусики.

— А ты забавный. — произнёс я, вытаскивая из портфеля кусочки пергаментной бумаги, чернила и перо: — Не пробовал устроиться эротическим гуру?

— Чтобы ты нашёл меня и исполосовал, а потом в тюрьму посадил? Вот уж нет! Спасибо…

— Погоди. О, чём это ты?

— О твоём феноменальном путешествии в Ижевск. — хмыкнул Давид: — Пока об этом говорят только в закрытых пермских каналах. Но сегодня вечером обнародуют по ящику. Страшно представить, сколько у тебя появится последователей… и врагов.

— Думаешь, заварушка в Ижевске, никого не убедила?

— Мыслишь, как рациональный человек. Но мир «криминальных акул» — иной. — загадочно улыбнувшись, ответил Давид: — Те, что плавают у самого дна — редко обращают внимания на яркие блики. Но всякая зубастая мелочь, которая мечтает доказать другим, что способна на большее — всегда будет стремиться отделать самую крупную рыбу.

— Звучит самоубийственно.

— Так и есть! В общем, я бы на твоём месте носил броник. И ствол.

— Ствол у меня уже есть. Через пару недель получу официальное разрешение на ношение. А вот с броником… — я представил, как хожу везде с бронежилетом поверх своего белого мундира: — Нелепость, какая-то.

— Смотри сам. Просто, в криминальном кругу тебе уже даже кличку дали. А это значит, что ты очень заметная фигура!

— Кличку? И, какую же?

— Отбеливатель. Или — Король-Блич!

— Это из-за белого мундира?

— Хм-м… — Давид задумчиво поглядел на меня: — Честно говоря, я думал, что из-за твоей «отбеливающей» деятельности. Про белый мундир, как-то…