Перо динозавра

— Его ничего не интересует, — сказала она, и тут же сама почувствовала, как нелепо это прозвучало.

— И поэтому он заслужил грибок под обоями? Чтобы у него болела голова, слезились глаза и воспалялись слизистые?

— Да я же пошутила!

Йоханнес вдруг посмотрел на нее испытующе:

— Почему ты иногда такая злая? Ты говоришь таким тоном… лучше уж сразу ножик всади. А Хелланд вовсе не плохой. Он хороший человек во многих отношениях.

Анна повернулась к своему компьютеру и застучала по клавишам. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Йоханнес вскипятил воду и сделал чай.

— Держи, красавица, — ласково сказал он, ставя чашку на ее стол. Он мягко похлопал ее по плечу.

— Я пошутила, неужели ты не понимаешь, — пробормотала она.

— Но это не былосмешно, — ответил он и пошел к своему столу.

С тех пор они с Йоханнесом избегали разговоров о научном руководителе, хотя Анна считала, что Хелланд становится все более и более странным. Однажды вечером Анна завезла Лили к Сесилье и поехала на кафедру поработать. Начинало темнеть, и парковка позади здания была полна танцующих синих теней. Пахло листвой и концом невероятно холодного лета. Несколько голубей клевали землю у велосипедной парковки и вспорхнули, когда ее велосипед накренился и упал. Йоханнес наверняка давно уже ушел домой, а жаль.

Вдруг откуда-то из сумерек вышел Ларс Хелланд. Он стоял спиной к ней, не шевелясь, на том месте, где только что семенили птицы, и был похож на восковую куклу. Хелланд не обращал внимания на птиц и не оборачивался. В этот момент она забеспокоилась и медленно пошла по направлению к нему. Темнело, Анна специально дала круг по стоянке, надеясь, что он по крайней мере с ней поздоровается. Но он по-прежнему не оборачивался. Просто стоял оцепенев. Анна поискала глазами его машину, но ни машины, ни велосипеда нигде не было видно. Да у него и не было в руках ни ключей от машины, ни портфеля, ни куртки. Наконец она боком вошла в поле его зрения и откашлялась. Хелланд повернул голову, посмотрел на нее пустым взглядом и открыл рот, чтобы что-то сказать, но оттуда раздался только булькающий звук, и на губах проступило немного белой пены.

— С вами все в порядке? — испуганно крикнула Анна.

— Ойдите, — промямлил он и ударил воздух рукой. Он смотрел разъяренно и явно собирался отмахнуться от Анны, но рука ударила воздух в метре от нее.

— Оодите, — сказал он снова, и с его губ сорвалась и исчезла в темноте капля пены.

— Мне уйти? — переспросила Анна.

Хелланд кивнул.

— Да, уходите, — сказал он вдруг четко.

И Анна ушла. Ее сердце громко стучало все время, потребовавшееся ей для того, чтобы подняться на третий этаж и закрыться в копировальной комнате, выходящей на парковку. Она стояла у темного окна и следила за Хелландом. Он еще постоял на месте, потом все его тело как будто сотряслось в страшном приступе озноба, он покачал головой, поднял сначала одну ногу, потом вторую, а потом пошел к большой парковке и исчез за углом.

На следующий день она решила рассказать Йоханнесу о том, что видела, и хотя поначалу он был раздражен, что она нарушила их негласный уговор не обсуждать Хелланда, но потом, к большому удивлению Анны, признал, что тоже заметил, что Хелланд не в лучшей форме. Они с Хелландом как раз писали статью на основе дипломной работы Йоханнеса, и Йоханнес нехотя подтвердил, что Хелланд в профессиональном смысле действительно не в лучшей форме. Анна вдруг спросила:

— А что у него с глазом?

Йоханнес посмотрел на нее непонимающе.

— У него что-то есть в глазу, — сказала Анна, указывая на край собственного правого глаза. — Какая-то маленькая твердая выпуклость. Может, он чем-то болен?

Йоханнес пожал плечами. Анне так и не удалось рассмотреть, действительно ли у Хелланда было что-то с глазом, потому что с тех пор она видела его только мельком, когда он быстро проходил по коридору как порыв беспокойства и тревоги, бросал «здрасть!» сквозь полуоткрытую дверь в их учебную келью и исчезал в лифте. Йоханнес снова склонился над своей клавиатурой, и Анна решила больше не поднимать эту тему.