Перо грифона

Лунг промолчал. Он медленно-медленно двинулся по платформе, пока не оказался на краю рядом со Шрии. Оттуда он поглядел на Краа.

Это был вызов.

Краа вытянул шею и с восторгом уставился на дракона.

– Я не договорил, – прохрипел он. – Продолжение такое: я съем их обоих… – хвост-змея забился в воздухе, и Барнабас почувствовал на затылке прикосновение раздвоенного языка, – если крылатый змей не выйдет со мной на бой!

– Нет!

Этот возглас сорвался со множества уст. Тату, Серношерстка, Уинстон, Мухоножка, Барнабас… Похоже, и другие грифоны были не в восторге от замысла Краа. И только Бен молчал. Он кое-чему научился за минувшие дни. До этого он был уверен, что знает – после всего, что они с Лунгом пережили вместе, – как должен вести себя Повелитель драконов. Но ему никогда не забыть обиды во взгляде Лунга, не только на то, что он ему солгал, но и на то, что он не дал ему возможности самому решить, хочет ли он подвергать себя опасности ради спасения маленьких пегасов. Как смели они с Барнабасом думать, что имеют больше права на принятие решения, чем сам Лунг? Видимо, в конечном счете и они, как большинство людей, считают себя умнее всех прочих обитателей нашей планеты, не исключая и драконов. Бен поклялся себе, что никогда больше не предаст Лунга подобным образом.

А Лунг хотел принять вызов Краа. Бен почувствовал, как напрягся у дракона каждый мускул.

Лунгу понадобится его ездок, чтобы обуздать гнев и жажду крови, зашевелившиеся в нем. Бен и сам ощутил в сердце поднимающуюся темную волну: желание увидеть зубы Лунга на горле Краа и чтобы дракон отомстил грифону за все страдания, которые тот принес им и этому цветущему острову. Это было пьянящее и в то же время жуткое чувство. Оно вытеснило даже страх за Лунга. Такова месть: даже любовь в ней тонет. Дракон и Повелитель драконов – в предстоящем бою им придется помогать друг другу справиться с этой тьмой.

– Нет? – повторил Краа многоголосый возглас. – Это не ты сказал, крылатый змей. Но «да» я тоже не услышал. Ну что ж. Накал! Давай сюда дженглота. Он будет на закуску. А стеклоглазый сойдет за главное блюдо.

Накал явно был в восторге от приказа. Он услужливо подскочил к Краа и с поклоном поднес ему брыкающегося гомункулуса, как спелую грушу.

Лунг зарычал. Этот звук проник Бену в сердце. С этой минуты он сплавился с драконом воедино, словно они стали одним существом.

– Я принимаю вызов, Краа! – крикнул Лунг.

То, что он сейчас чувствовал, ему довелось испытать с такой остротой один лишь раз. В тот день, когда он вызвал на поединок Крапивника. Боевой инстинкт, такой древний и мощный, словно прокравшийся в его сердце из темных глубин прошлого. Ненависть, которую вызывал у него безжалостный клюв Краа, тоже, казалось, родилась до него. Дракон против грифона. Грифон против дракона. Нет. Эта вражда не его. Но Лунг видел по глазам Краа, что тот способен убить Барнабаса и Мухоножку просто так, мимоходом, как частенько склевывал пролетавших мимо летяг и молодых обезьянок.

– Серношерстка, пересядь к Тату! – приказал Лунг, впуская тьму в свои жилы, мышцы и разум – но не в сердце, хотелось ему надеяться. – Ты тоже, Бен.

Бен переглянулся с Серношерсткой. Они редко бывали согласны между собой, но сейчас Бен знал, что может положиться на кобольдиху.

– Не говори глупостей! – сказала Серношерстка. – Мы на своем месте. А у Тату есть свой ездок.

Лунг хотел что-то возразить, но тут настал черед Шрии обратиться к Краа.

– Нет, так не пойдет! – выкрикнул он, угрожающе расправив крылья. – Я первым тебя вызвал! Я, а не дракон, Краа! Этот остров – мой дом, и тебе придется со мной сразиться!

Остальные грифоны на ветках пригнулись, готовясь к взлету.

– Всем оставаться на месте! – заорал им Краа, держа «стеклоглазого» в когтях, как пойманную мышь. – Сражаться здесь будем только я и крылатый змей! Как в старые времена. Этот бой все решит!

– Что решит? – Тату встал рядом с Лунгом.

Краа не удостоил его ответом.

Ах, что за ночь! Прилет крылатых змеев – лучшее, что когда-либо случалось на этом вечно мокром острове. Наконец-то достойный вызов. Вознаграждение за все унылые годы, когда единственным развлечением была торговля с какими-то оборванцами. Хотя эти змеи, судя по всему, такие же несмышленые желторотики, как Шрии. Серебряный явно старший, но и ему лет двести-триста, не больше. Но все же он стоящий противник. Краа с одобрением разглядывал длинный зубчатый хвост и мощные бока Лунга, его изогнутые рога… Интересно, сколько раз он использовал их в бою? Большинство крылатых змеев гордится своим миролюбием. Но тому, второму, с расписным панцирем, явно не терпится напасть. Он, Краа, бился за свою жизнь в тысячах боев – и всегда побеждал. Краа самодовольно провел клювом по песчано-желтому оперению – насколько же оно благороднее, чем попугайский наряд Шрии! – и взглянул сверху на противника.

– Объяви условия, Накал!

– Условия? – Носач удивленно посмотрел на своего хозяина.