Перо грифона

Они опоздают! Если вообще вернутся! Уранос так вырос, что в яйце ему было не повернуться. Хара панически билась копытцами о стенки, и даже Синнефо безуспешно пыталась перекувырнуться или расправить крылья. Гиневер задыхалась, глядя на них, словно и ее посадили в скорлупу, ставшую душегубкой. Анемос безостановочно кружил над фьордом в отчаянной надежде увидеть вдали самолет Хотбродда. Но с каждым новым часом надежда у всех обитателей Мимамейдра таяла. Все труднее было верить, что они не лишились всего. Жеребята, Анемос, Бен, папа, Хотбродд, Мухоножка, Лола… Гиневер твердила их имена, словно это могло их защитить, но сама уже ничего не соображала от страха.

Профессор Спотисвуд экспериментировал с алмазами, надеясь создать инструмент, которым все-таки удалось бы вскрыть скорлупу, не покалечив жеребят. Вита лихорадочно обзванивала друзей и участников СВОСКАСОЗ по всему миру, пытаясь отыскать еще какой-нибудь способ спасти маленьких пегасов.

Еще два дня, говорил календарь Гиневер. Сорок восемь часов. Но Гиневер сомневалась, что жеребята действительно столько продержатся. И ни одной весточки от Бена и от папы. Мама опросила всех защитников природы в Индонезии, не видел ли их кто, но команда Барнабаса исчезла, казалось, так же бесследно, как и грифоны, которых они отправились искать.

45. Царская награда

У меня сегодня много дела,

Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела.

Анна Ахматова. Реквием

Когда Лунг вернулся на тронную платформу, Тату стоял, опустив голову, рядом с окаменевшим Краа. С ним были Уинстон и Берулу, а также Барнабас, который сумел по лианам самостоятельно спуститься от дворца Краа. С Мухоножкой в кармане. После всего, что гомункулусу пришлось пережить за прошедшие часы, этот спуск показался ему увеселительной прогулкой. Все живы! Это казалось настоящим чудом. Но о радости, не говоря уж о торжестве, не могло быть и речи.

Все оказалось напрасно. Далекий путь, все опасности, через которые они прошли… все зря.

Бен подобрал одно из перьев, густо покрывавших платформу. Большая их часть принадлежала Краа, но солнечного среди них не было. Оба заветных пера обратились в камень на застывшей навек шее Краа. Страшно представить, как они расскажут Вите и Гиневер, что ничего не вышло. А пегас… Думать об Анемосе было невыносимо.

Бена не утешало даже то, что они спасли Шрии. Он нащупывал в кармане фотографию осиротелого гнезда, и сердце у него холодело от печали и разочарования.

Они остались одни перед каменным изваянием Краа. Все остальные последовали за Шрии, который с другими грифонами поднялся наверх, в дворцовое гнездо.

Шрии… Нет, все же не все было напрасно. Они оставят Булу счастливее, чем остров был до их прибытия. Кто знает, что сталось бы без них со Шрии, ТерТаВа и всеми остальными… Мухоножка, стоя между Беном и Барнабасом и глядя на солнечные перья на окаменевшей шее Краа, думал о том же. Они все еще слегка отливали золотом.

– Может, они только кажутся окаменевшими? – В голосе Мухоножки звучала слабая надежда.

– Маловероятно, – выдавил из себя Бен. – Я думаю, надо лететь домой.

Тату застонал. Голова его склонилось так низко, что нос почти уткнулся в когти Краа.

– Это я виноват! Это все я виноват!

Но Барнабас энергично покачал головой, хотя и на его лице читалось разочарование.

– Ерунда! Это Краа виноват в том, что никто из нас не мог сохранить хладнокровия. Ты просто вступился за остальных.

– Вот именно! Как будто у тебя был другой выход! – Уинстон гладил Тату по узорчатой чешуе, а Берулу сочувственно попискивал. Голосок у маки-домового был прямо как у…

…Крысы!

Мухоножка огляделся:

– А Лолу кто-нибудь видел?

Остальные покачали головами.

– Но она должна быть тут! – Мухоножка побледнел. – Она успела увернуться, когда Накал меня схватил! Я думал, она убежала к Барнабасу!

– Ко мне? – Барнабас встревоженно взглянул на Бена. – Нет, я не видел Лолу с тех пор, как вы с ТерТаВа отправились на задание.

Ах, треклятая крыса! Пусть Мухоножка и сердился на нее: ведь она бросила его с Накалом и Краа, но сейчас он всерьез испугался. А вдруг эту идиотку в конце концов кто-нибудь сожрал? Она же вполовину меньше, чем себе воображает!

Лолу никто не сожрал. Но положение ее было незавидное. Крысы умеют на удивление громко свистеть, а их пронзительный визг разносится куда дальше, чем можно ожидать при их величине. Но перекрыть шум битвы драконов и грифонов никакая крыса не в состоянии. А уж когда его сопровождает возбужденный стрекот обезьян и попугаев… гиблое дело!