Перо и маска

Между прочим, одной из его целей было доказать, как это следовало из приобретенных писем, что автором всемирного закона тяготения был не англичанин Ньютон, а француз Паскаль. Таким образом, к невинной страсти собирательства здесь примешивалось и чувство национальной гордости.

Когда Врэн-Лукас был арестован и предан суду, открылся, наконец, этот самый отчаянный подлог из когда-либо задуманных.

Мишель Шаль был разорен, а главное — потерял авторитет ученого. Легче отделался фальсификатор: его присудили всего к двум годам тюрьмы и к штрафу в пятьсот франков.

Выйдя из тюрьмы, он принимается за старое и снова попадает в тюрьму…

Этот-то эпизод из жизни одного из «бессмертных» — академика Мишеля Шаля, связанный с крупнейшей подделкой современности, и обессмертил в своем романе Альфонс Додэ.

Литературные предприниматели

В своих воспоминаниях писатель Б. А. Гиляровский рассказывает о фабрикаторах народных книг, как назывались издатели, выпускавшие в целях просвещения сермяжной Руси книжки в раскрашенных обложках с знакомыми заглавиями («Граф Монте-Кристо», «Юрий Милославский» и др.). Сочинением таких книг промышляли неудачники-студенты, бывшие чиновники, представители литературной богемы.

Сидя в трактире на Лубянской площади, издатель делал заказ такому «писателю»:

«— Напиши мне «Тараса Бульбу»!

— То есть как «Тараса Бульбу»? Да ведь это Гоголя?

— Ну-к что ж? А ты напиши, как у Гоголя, только измени малость, по-другому все поставь, да поменьше сделай, в листовку… И всякому лестно будет — какая, мол, это новая такая Бульба? Тут, брат, важно заглавие, а содержание — наплевать! Все равно прочтут, коли деньги заплачены. И за контрафакцию не привлекут, и все-таки Бульба — он Бульба и есть, а слова-то другие.

После этого разговора действительно появлялся «Тарас Бульба» с подписью нового автора, поставленной самовольно издателем И. Морозовым».[17]

Подобного же рода фабрикатором можно назвать К. Нотгафта, напечатавшего в своей газете «Жизнь» в 1885 году повесть «Пиковая дама» с измененной фамилией графини Солмыковой (у Пушкина она обозначена звездочками). Этот плагиат был напечатан за подписью Ногтева и имел целью поднять упавший тираж газеты. В связи с возникшим в обществе шумом пришлось от этого намерения отказаться, и Нотгафт напечатал разоблачительное «Письмо в редакцию» за своей собственной подписью.

Еще в XVII веке существовали философские и филологические труды о плагиате и выпускались даже каталоги сплагиатированных сочинений. Анатоль Франс написал «Апологию плагиата», в которой указал на трудность установления его в наше время, когда «все мысли принадлежат всем». И все-таки выдача чужого произведения за свое является плагиатом. Назовем только известные произведения русской литературы, подвергшиеся плагиатам.

Одной из повестей Белкина «Выстрел» в этом отношении особенно повезло. Сначала французский журнал («Lecture pour tous», 1901 г.) напечатал ее за подписью А. Дюма, а затем польский писатель А. Шолль в газете «Из-за чести» — за своей. Они были быстра разоблачены.

В 1909 году в Москве вышла книжка «Бой купца Калашникова с опричником Кирибеевичем» под именем не Лермонтова, а некоего Кукеля.

Сказку М. Е. Салтыкова-Щедрина «Пропала совесть» издал под своим именем Петр Карманов, изменив заглавие на «Пропавшая совесть». Поместивший об этом заметку в журнале «Солнце России» 1912 года Д. Д. Языков остроумно назвал эту сказку «прикарманенной».

Многие стихи Пушкина присваивались другими авторами. Например, «Виноград» («Не стану я жалеть о розах») поэт Аркадий Фырин в 1910 году включил в свой сборник стихов, причем последнюю строку «как персты девы молодой» исказил словом «перси» (у Пушкина речь идет о «дамских пальчиках»).

В 1911 году в журнале «Звезда» К. Сидорчук поместил стихотворение Пушкина «Дар напрасный, дар случайный» как свое, а в журнале «Надежда» С. Тетик за своей подписью (понимай: «Эстетик»!) напечатал стихотворение Пушкина «Соловей, мой соловейко».

Все эти «прикарманенные» произведения Гоголя, Пушкина и других писателей так и не перекочевали в карманы плагиаторов. Как сказал Пушкин, никакая подделка, даже самая «счастливая», не может укрыться от взоров истинного знатока.

Произведения эти не стали и масками, они живут как творения подлинных авторов. Знатоки литературы еще иногда интересуются именами «литературных предпринимателей», читатели же пройдут мимо этих имен, не заметив их.

Сожженный рассказ