Пером по шапкам. Книга первая

Но это в экономике. А есть и другие сферы деятельности Президента. Собственно говоря, он тогда ещё не был Президентом, когда 30 сентября 1999 года российский войска вошли на территорию Чечни. До этого в Москве прогремели взрывы жилых домов, похоронившие в обломках более двухсот человек. В терактах обвинили чеченцев, хотя доказательств тому не найдено до сих пор. Путин был тогда премьер-министром, и на волне победной войны в Чечне, когда мы в ответ на теракты бомбили Грозный и вместе с чеченцами гибли наши необученные молодые солдаты, он поднимал свой имидж. Если до войны его никто почти не знал, то теперь знали все. Я тогда писал такие строки:

Никто не любит нас в Чечне…
а время помню:
я не рискуя там ни чем
гулял по полю,

Ходил в горах и пил вино,

дружил с Кавказом.
Как это было всё давно.
Сломалось сразу.

Война нужна была не нам

и не чеченцам.
Но мы с войсками были там —
не отвертеться.

Немаловажную роль в чеченской кампании сыграл член правительства Российской Федерации, исполнительный секретарь СНГ олигарх по совместительству Борис Березовский, у которого были свои нефтяные интересы в Чечне. Он же финансировал чеченских боевиков. Война была выгодна кому-то, и её вели под флагом антитеррористической операции, официально завершившейся только через девять лет. А с наступлением нового года Путин стал президентом. Но сегодняшние события в Грозном, когда для ликвидации группы террористов пришлось сжечь дотла Дом печати, говорят о том, что не всё ещё закончилось в Чечне.

А в две тысячи восьмом году произошли события в Грузии. Перед тем при нашем попустительстве туда в сердце Кавказа прибыли военные советники США. Они и готовили грузинских военнослужащих и руководство Грузии к нападению на Абхазию, отделившуюся от Грузии в 1990 году, том самом году, с которого начался перманентный военный конфликт между Грузией и Абхазией и в котором постоянно принимала участие Россия в качестве миротворца, когда бесконечно долго проводились переговоры о мире, регулярно нарушавшиеся грузинской стороной.

Кому-то этот конфликт тоже был выгоден. Но в августе две тысячи восьмого года он завершился успешной пятидневной операцией российских войск, когда американские военные специалисты в панике вынуждены были покидать Грузию на самолётах, боясь появления российских танков. Нашим войскам не составляло большого труда войти в Тбилиси для наведения там порядка, но мы остановились. Нам нужна была только Абхазия, которую мы в числе немногих стран признали и ввели в состав России, не смотря на то, что половину населения составляют абхазы, затем более шестидесяти других национальностей, включая русских.

Патриотичным ли был такой шаг, хотя Путин в это время, благодаря государственной рокировке, был Премьер-министром а не Президентом, но всё равно правил страной? Наверное да, если учесть, что Абхазское княжество присоединилось к Российской империи ещё при Александре Первом в 1810 году.

Но тогда возникает вопрос, патриотичен ли вновь избранный Президент Путин, когда он не признаёт суверенитет Новороссии, исторически тоже принадлежавшей России после победной войны с Турцией 1768–1774 годов и населённой преимущественно русскоязычным населением, в отличие от Абхазии? И здесь на Украине мы видим ситуацию, повторяющую кавказскую, когда проводятся бесконечные переговоры о мире, и они бесконечно нарушаются. Мы признали право населения Крыма на их волеизъявление и присоединили Крым к России, восстановив историческую справедливость. И об этом, проявляя патриотические чувства, с гордостью сказал Путин в своём последнем послании Федеральному Собранию. Но почему же тогда мы позволяем в течение полугода украинским боевикам бесчинствовать, убивая тысячи мирных жителей Донецка и Луганска, лишая их всех средств к существованию и при этом ведя переговоры о единой и неделимой Украине? Патриотичен ли в этом случае Путин? Или здесь тоже играют роль деньги? Мы принимаем беженцев юго-восточной Украины. Мы посылаем на Донбасс сотни грузовиков с гуманитарной помощью, а люди продолжают гибнуть. В этом ли наш патриотизм?