Perpetuum mobile

– У адмирала Сагеля большие заслуги перед отечеством… – вскользь заметила Хозяйка.

Да, но они в прошлом. А сейчас растет недовольство молодых чинов, лишенных перспектив карьерного роста…

И многое другое, перечислять нет времени.

Предлагается такая-то и такая-то реорганизация военного ведомства.

Отправка определенных министров в места не столь отдаленные.

А также ротация Госсовета.

Лысый молодец замолчал и выжидающе уставился на Хозяйку. Я попытался угадать его отношение к ней. Вражда? Скрытая ненависть? Ничего похожего не читалось на гладко выбритом, холеном лице. Напротив, словно удовольствие оттого, что облик и манеры правительницы превзошли его ожидания. Еще бы! Тут я его понимал.

– Я согласна с предложенными вами мерами и одобряю их, – сказала Хозяйка. – Список нового Госсовета представьте мне, я подпишу. Благодарю вас за честную службу.

Троица церемонно откланялась. На этом революция на Острове закончилась. Я перевел дух.

– Видишь, – сказала мне Хозяйка. – Люди приходят и уходят. А я остаюсь.

– Не можешь же ты править вечно!? – воскликнул я.

– Не смогу. Но, отчего дрожь в голосе? Ты представил на минуту… Успокойся. Во-первых, надо учитывать случайности. Можно шлепнуться с кровати и убиться насмерть. Во-вторых: все надоедает. Мне уже бывает нестерпимо скучно – ты заметил? Так что я положила предел своей власти – шестьдесят лет, и постараюсь его выдержать.

– А потом?

– Придет другой человек… люди. Режим постепенно трансформируется, перестанет быть одиозным. А пока я изо всех сил буду хранить статус-кво, устранять всё и вся, что ему угрожает. И… довольно. Я, словно оправдываюсь перед тобой.

Показала на забытые на диване ядовитые флакончики.

– Средство действует быстро, если принять его разом. Коль не решитесь до полуночи – вам помогут. Не доводите до этого. И… простите меня оба. Я буду о вас сожалеть.

Повернулась и пошла прочь.

– Подожди! – выкрикнул я вслед. – Как тебе удается…

Она мотнула головой, давая понять, что говорить больше не чем. Дверь перед ней разошлась в стороны, а я, как в страшном недавнем сне прирос к месту.

Владычица Острова ни разу не обернулась, не замедлила и не ускорила шага. Дверь в дальнем конце коридора раскрылась и сомкнулась снова, скрыв Хозяйку от нас навсегда. Тут же закрылась дверь в нашей комнате. Только тогда я рванулся, чтобы удариться о крепко соединившиеся створки.

Седа подошла ко мне, я ее обнял. Спросил хрипло:

– Кто такие эти Ромео и…

– Двое путаников. Забудь. Мы счастливые – у нас есть почти целый день.

Архив Хозяйки Острова не сохранился – был в свое время уничтожен и уничтожен намеренно. Тем дороже уцелевшие свидетельства. Черно-белая фотография изображает юношу и девушку – оба без сознания или мертвы. Девушка лежит навзничь, глаза закрыты, лицо умиротворенно-спокойное. Поза юноши выражает усилие подняться и дотянуться до нее – усилие неоконченное, оборванное, тщетное.

Кадр хороший, композиционно выверенный. Прекрасный этюд.

12. СМЕРТЬ ДОКТОРА ГАЯРА

Дворец над морем. На ступенях

Стоишь в небрежной позе ты,

И не тревожит тень сомненья

Твои холодные черты.

Тебе покойно и удобно

Над чистым зеркалом воды,

Как будто дух звероподобный –

В него ты смотришь с высоты.

Зарю провидишь жизни новой

И ищешь знания ключи,

В фундамент счастья мирового

Кладешь ты смерти кирпичи.

Глуха к молитвам, воплям, стонам,

Ведь нету сердца и души

В тебе – владыке миллионов,

Кому все средства хороши.

Своим обликом Хозяйка сейчас живо иллюстрировала строки, сочиненные скандально известной пасквилянткой. Венец темных волос обрамлял миловидное, немного скуластое лицо – на нем так выразительны ее карие глаза. Черный брючный костюм – больше подходящий владелице похоронной конторы, и такой же веселенькой расцветки, наброшенный на плечи плащ. Некоторый недостаток роста восполняли туфли на высоченных каблуках. «Канонический» образ Наоми Вартан.

– Грустите, Рон? – она всегда хорошо меня понимала.

Напрасно согласился я взглянуть еще раз на Гнездо Ваги. Трехэтажное, простецкой архитектуры здание и его внутреннее убранство сохранялись в полном порядке, но… Когда в доме не живут уже много лет – делай что хочешь, а печать запустения ничем не стереть. Умерли, исчезли, забыты, смыты временем все, кто здесь когда-то обитал и только мы с Наоми стоим на пороге, глядя на гладь Большой бухты.