Perpetuum mobile

-- Можно было пораньше ее послать.

-- Что же я сделаю с ней? Не поспевает! Вот и твоей комнаты до сих пор не убрала. Безобразие!

-- Только, пожалуйста, кричи на нее без меня. Терпеть не могу этого содома.

-- Тогда бы не заводил семьи! -- обидчиво ответила Подопёнкина и с шумом вышла из кабинета.

Луша вбежала в столовую и суетливо начала накрывать на стол. Она поставила приборы, достала водку, рюмку, принесла посуду и, наконец, внесла горячие сосиски, хлеб и кофейник.

-- Сеня, иди завтракать! -- примирительным голосом позвала Подопёнкина мужа, -- Лида, садись!

Луша вооружилась щеткой с тряпкою и пошла убирать остальные комнаты, в которых господа спали. Она складывала постельное белье, убирала постели, раскладывала по местам разбросанные вещи, расставляла мебель, вытирала, подтирала и выметала; потом собрала все лампы, подсвечники и пепельницы, чтобы налить лампы керосином, заправить свечи и вычистить испачканные пепельницы.

Подопёнкин ушел на службу; Лидочка захватила свой портфель с надписью "Musique" и отправились к подруге; Подопёнкина величественно вплыла в кухню.

-- Как уберешься, -- сказала она, -- сейчас иди в лавки. Смотри, уже половина первого, а еще в провизии нет. Когда управишься! Обед нужен непременно к пяти часам! Я уйду. Вернется из гимназии молодой барин, покорми его. Ну, проводи меня! -- и она поплыла в прихожую.

Луша, вытерев о передник руки, пошла за нею.

Она надела на барынины ноги калоши, помогла надеть шубу, нашла муфту и перчатки, после чего барыня двинулась, наконец, к двери.

-- Если кто придет, скажи, что меня дома нет! -- сказала она, выходя на лестницу.

-- Слушаю! -- ответила Луша, запирая дверь, и с облегчением вздохнула.

В квартире на время наступила тишина.

Луша снова стала возиться с лампами, запев звонким голосом: "Го-рели венчальные свечи..." Потом она разнесла по комнатам заправленные лампы, вернулась и стала одеваться сама. Она старательно умылась под краном, оправила платье и причесала волосы; затем ваяла большую корзину для провизии, спрятала в кошелек деньги, накинула неизменный платок и весело пошла в лавки, заперев за собою квартиру.

Через полчаса она вернулась домой, запыхавшаяся под тяжестью, и тотчас принялась за работу. Она обмыла мясо и поставила вариться суп, разнесла по комнатам дрова и затопила печки, после чего принялась за мытье посуды.

В плите потрескивали дрова, на плите бурлил кипяток, солнце бросало косые лучи в кухню. Луша перемывала тарелку за тарелкой, а перед нею стояла невысокого роста плотная курносая девушка, зашедшая взять ключ от общего чердака, и вполголоса говорила:

-- Вот те Христос уйду! Да разве это можно, чтобы никакого покоя! Чуть ночь -- и сейчас либо сам, либо сын его... Охальники! Я честная девица; а барыня что твоя пила. Нетто можно жить? Ты сколько получаешь?

-- Семь на своем горячем!

-- Ну и я также, а только так никак невозможно! Теперь мне лавочник, Никандр Сафоныч, обещал место... А тебе хорошо?

-- Распрекрасно, -- ответила Луша, -- в воскресенье гулять не пустила даже. Ну их ко псам! Где хорошо-то?

-- Ну, я пойду, а то моя пила спохватится! -- девушка взяла ключ и ушла, а Луша окончила мытье посуды, прошла по комнатам, помешала в печках и, вернувшись, села чистить картофель. Суп бурлил и кипел, когда в прихожей раздался оглушительный звонок.

Луша бросила ножик и побежала в прихожую, чтобы впустить молодого барина. Он сбросил калоши, пальто и в фуражке направился в свою комнату, говоря:

-- Есть, есть давай! Вот ты меня не разбудила сегодня, и мне влетело!

-- Да ежели вы так спите!

-- А ты за ноги тащи! Ну, давай есть. Дома никого?

Луша наскоро поставила ему прибор и подала тарелку супу, а пока гимназист с жадностью уплетал суп, изжарила ему кусок мяса.

-- Очень хорошо! -- сказал младший Подопёнкин, -- теперь я ухожу. Спросят, куда, -- скажи на каток! -- и он ушел; а Луша, заперев за ним дверь, начала рубить для котлет мясо.

Подопёнкины, муж в жена, вернулись вместе.

-- Обед готов? -- спросила барыня, входя в переднюю и опускаясь на стул. Луша тотчас нагнулась снимать с нее калоши.

-- Почти готов, котлеты только...

-- Накрывай на стол. Барышню ждать не будем. Молодой барин вернулся?

Луша объяснила.

-- Ну, давай обедать. Скорее! Эту корзинку возьми к себе. Для вечера!

Луша подхватила с полу корзинку, которую внес барин.

-- Отчего в комнатах темно? Знаешь, я не выношу этого. Что мне лбом стукаться, что ли? Зажги лампы! И что ты делала все время!

Подопёнкина устала, проголодалась, ей было тяжело в корсете, и она чувствовала раздражение.

-- Опять лук на плите поджаривала! -- кричала она из своей комнаты, переодеваясь в капот и снимая корсет, -- все комнаты продушила! А печки вытопила?

-- Вытопила! -- отозвалась Луша из столовой.

-- Закрыла без угара?

-- Без угара.

-- Знаю я тебя, без угара! Ну, торопись с обедом! -- и, переодевшись, она пошла по комнатам, заглядывал в печки и ища в них неперегоревшие угли.

Луша заметалась. Она накрыла на стол, поставила приборы, налила в миску суп и, подав, позвала барыню кушать, а затем торопливо стала готовить и жарить котлеты.