Перплексус

Оттолкнувшись ногами от пола, он отлетел на левитирующем кресле к панорамному во всю стену окну. Энергоставни были закрыты, поэтому он отчетливо видел в нем свое отражение. Из затемненного снаружи стекла, его рассматривал средних лет с сединой брюнет с правильными чертами лица, густорастущей 3-х дневной щетиной, в меру полными губами, прямым, с едва заметной горбинкой, носом и проницательными карими… в этот момент глаза его зажмурились, дав возможность пальцам пройтись по векам.

Малкс поднялся и подошел к окну. С его сенсорной панели, Алексифер отключил ставни. Они медленно растворились, давая возможность глазам плавно переключиться на естественное освещение.

Вечерний город не выглядел приветливым. Пасмурная погода обесцветила его улицы и здания, словно превратив художественную картину в документальную. Деревья стояли неподвижно, лишь иногда, под порывами ветра, качая ветвями и теряя последние оставшиеся листья.

Поверенный разглядывал этот унылый пейзаж по ту сторону стекла и думал, почему же всё так хорошо? Граждане, прогуливающиеся по улицам, завсегдатаи, сидящие в баре на углу двух бульваров, посетители кафе, ожидающие свой заказ, зрители театра, аплодирующие труппе, покупатели в магазинах, стоящие в очереди на кассе, клиенты прачечной в переулке, таксисты, отдыхающие после смены, старики, беззаботно играющие в домино по выходным на площадке — никто ни в чем не нуждался.

Эта картина, близкая к утопии, раздражала его, вызывая недовольство. Ему казалось, что мир, где нет ни насилия, ни преступлений, ни нужды, в котором удовлетворяются все низшие потребности, оказывался пустышкой. Алекс считал, что, вместо качественного скачка, развитие технологий может привести человечество в тупик. Если в прежние времена двигателем прогресса была жажда открытий, завоеваний, ресурсов то теперь, вид, который создает для себя райские условия, обрекает потомство на вымирание, так как общество ни в чем не испытывает недостатка и перестает к чему-либо стремиться.

По первоначальному замыслу, решение многих бытовых проблем должно было дать импульс к познанию и самоидентификации, привести людей к новому уровню сознания, а на деле, могла предстать обратная картина — начало деградации. «Прямо, как те мыши из Вселенной-25», — подумал Алексифер и резко повернулся к телефону. Тот, всего лишь зазвонив, прервал его размышления обильным выбросом адреналина в кровь и мгновенным учащением сердцебиения.

После трех гудков, автоответчик начал чеканить записанный текст, но Алексифер решил ответить сам.

— Поверенный Малкс, — сказал он, активировав голосом громкую связь.

— Тяжелый выдался день? — спросил человек на другом конце провода.

— Оу, прости. Я забыл перезвонить. Ну, за последние 40 минут ничего не изменилось, поэтому — да. И ты даже не представляешь, насколько тяжелый. Жизнь меня просто убивает.

Ему звонил старый приятель, с которым они редко виделись, но любили посудачить о разном.

— Как и всех нас. Ты уверен, что дело только в работе?

— Нет, не уверен. Дело во всем. Посмотри вокруг. Что это? Ради чего живут все эти люди? Каковы их ценности, цели в жизни, мечты и желания? И знаешь, что самое страшное? Ответ на все эти вопросы один — материя! Неужели они не видят, что мы движемся никуда? Разве это элита общества?

— Глубоко копаешь, Алекс. А ради чего работаем мы?

— Этот вопрос я задаю сам себе каждый день. И ни один из ответов, что я для себя нашел, мне не нравится…

* * *

Поверенный Алексифер Малкс вошел в прохладный осенний вечер 197X года, едва ступив за порог дверей Управления. Резкий порыв ветра, как поджидавший за углом грабитель, немедленно набросился на него, заставив повернуться к себе спиной и поднять воротник плаща.

Посмотрев на небо, а, затем, бросив взгляд по сторонам, Малкс неторопливым шагом направился на парковку. Город равнодушно наблюдал за ним темными окнами офисных зданий, верхние этажи которых терялись среди мрачных туч.

Погода не располагала к прогулкам, но он шёл медленно, глядя себе под ноги и не поднимая головы, стараясь выкинуть из неё прошедший день.

Алексифер остановился. Он часто так делал во время пеших прогулок. Глубоко вдохнув, Малкс опустил веки и стал слушать. Тишина улицы больше не нарушалась отчетливым отзвуком его шагов. Где-то вдалеке слышались проезжающие автомобили, вверху шумно работала неисправная вентиляция, из арки, ведущей к парку, доносился приглушенный собачий лай, а в соседнем дворе с металлическим лязгом закрылись какие-то тяжелые ворота. Город жил.

Поверенный достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и открыл глаза. Яркие краски опавших кленовых листьев привлекали внимание и казались каким-то инородным декором на темном полотне тротуара.

В противоположном конце аллеи, где обычно взору представали яркие пятна барных вывесок и магазинных витрин, всё было, как обычно. Действительно, почему бы не быть? Ведь годами, день за днём, необычное происходило только на работе.