Перри Мейсон. Дело о любопытной новобрачной. Дело о коте привратника

– Возможно, это место – не совсем то, к чему вы привыкли, – сказал Дрейк. – Но не мешает о нем поговорить. Сколько вы берете за день?

– Вы хотите сказать – два-три дня?

– Нет, только один.

– Десять долларов, – твердо заявила она.

Дрейк достал бумажник, отсчитал десять долларов, но не отдал их сразу, а сказал:

– Работа не отнимет у вас больше часа, но я плачу за весь день.

Она нервно облизнула губы кончиком языка, быстро перевела взгляд с Мейсона на Дрейка. В ее голосе звучало подозрение:

– Так что же все-таки за работа?

– Мы хотим, чтобы вы припомнили несколько фактов, – Дрейк крутил купюры между пальцами. – У вас это отнимет десять-пятнадцать минут, а потом вы нам эти факты запишете.

Она спросила настороженно:

– Какие факты?

Сыщик наблюдал за ней стеклянными глазами. Протянул десять долларов.

– Мы хотим знать, что вам известно о Питере Лекстере.

Она вздрогнула, тревожно переводя взгляд с одного на другого:

– Вы что – сыщики?

Лицо Дрейка приобрело выражение игрока в гольф, который только что сделал точный удар.

– Можно и так назвать, – согласился он. – Нам нужны определенные сведения. Мы хотим знать факты – ничего, кроме фактов. Мы не собираемся ни во что вас втягивать.

– Нет, – она энергично покачала головой, – мистер Лекстер нанял меня как сиделку. Было бы неэтично выдавать его секреты.

Перри Мейсон, наклонившись вперед, взял нить разговора в свои руки:

– Дом загорелся, мисс де Во?

– Да, дом загорелся.

– И вы были в это время там?

– Да.

– Пожар начался быстро?

– Очень быстро. Я как раз проснулась. Почуяла дым и сначала подумала, что это печка. Потом решила проверить. Накинула халат и открыла дверь. Южная сторона дома была в огне, я закричала, а через несколько минут… Наверное, больше добавить нечего.

– Вы не знаете, дом был застрахован? – спросил Мейсон.

– Думаю, что да.

– А не знаете, была ли выплачена страховка?

– Думаю, что да. Наверное, ее выплатили мистеру Сэмюэлю Лекстеру. Ведь он же душеприказчик?

– Был ли в доме кто-нибудь, кого вы не любили? – спросил Мейсон. – Кто-то особенно неприятный вам?

– Почему вы задаете такой странный вопрос?

– Когда случается пожар, – не спеша сказал Мейсон, – во время которого кто-то гибнет, власти обычно устраивают расследование. Оно начинается с пожара, но не всегда пожаром оканчивается, и свидетелям лучше говорить все, что они знают.

Она подумала несколько секунд, глаза ее сверкнули:

– Вы хотите сказать, что, если я не дам показаний, я попаду под подозрение, что подожгла дом, чтобы уничтожить кого-то, кто мне не нравился? Но это абсурд!

– Хорошо, поставим вопрос иначе, – согласился Мейсон. – Был в доме кто-то, кто вам нравился?

– Что вы под этим подразумеваете?

– Очень просто: нельзя, живя с людьми под одной крышей, не испытывать определенных привязанностей или неприязни. Предположим, что там был кто-то, кого вы не любили, а кого-то другого любили. Нам нужны факты о пожаре. Если мы получим их от вас – это одно, а если нам предоставит их человек, которого вы не любите, особенно если этот человек попытается свалить вину на того, кого вы любите, – совсем другое.

Она выпрямилась:

– Вы хотите сказать: Сэм Лекстер обвиняет Фрэнка Оуфли?

– Конечно, нет, – сказал Мейсон. – Я не делаю никаких заявлений. Я не даю информации. Я пришел ее получить. Пойдем, Пол. – Он кивнул детективу и поднялся.

Эдит де Во вскочила со стула и кинулась к двери, загородив дорогу Мейсону:

– Подождите, я не поняла, что вам нужно! Я скажу все, что знаю!

– Нам нужно узнать многое, – задумчиво сказал Мейсон, словно сомневаясь, вернуться ли на место. – Не только о пожаре, но и о том, что ему предшествовало. Наверное, лучше спросить у кого-то другого. Нам нужно знать о жизни и привычках людей в доме, где вы были сиделкой… В конце концов, лучше вас от этого избавить.

– Нет, нет, не надо! Вернитесь. Я расскажу вам все, что знаю. Никаких тайн тут нет, и если уж вам надо знать, я расскажу. Если Сэм даже намекнул, что Фрэнк Оуфли как-то связан с пожаром, он просто хотел отвести подозрение от себя.

Мейсон вздохнул и с явной неохотой вернулся на свое место, снова уселся на подлокотник и сказал:

– Мы охотно послушаем несколько минут, но говорите живей, мисс де Во. Время нам очень дорого.

– Я понимаю, – поспешно начала она. – Мне все время казалось, что есть что-то странное в этом пожаре. Я сказала это Фрэнку Оуфли, а он посоветовал мне молчать. Я пыталась разбудить мистера Лекстера – то есть старика. Пламя уже бушевало в той части дома. Я кричала и пробиралась ощупью наверх. Там было жарко и полно дыма, но на лестницу огонь еще не пробрался. За мной пошел Фрэнк. Говорил, что я ничего не смогу сделать. Мы стояли на лестнице и кричали, пытаясь разбудить мистера Лекстера, но не слышали ответа. По лестнице поднимались клубы черного дыма. Я оглянулась и увидела, что пламя пробивается к лестничной площадке и что надо выбираться. Мы вышли через северное крыло. Я задыхалась от дыма. Глаза у меня еще два или три дня были красные.

– Где был Сэм Лекстер?