Перри Мейсон: Дело об одноглазой свидетельнице. Дело о сбежавшем трупе

Мейсон бросил взгляд через плечо. Делла Стрит стояла у декоративной решетки. Теплый воздух поднимался снизу, и подол ее платья слегка колыхался, то поднимаясь, то опускаясь на несколько дюймов[5].

Мейсон засмеялся.

— Сам бы надел как-нибудь платье в холодную дождливую погоду, тогда бы понял, как я себя сейчас чувствую, — сказала Делла Стрит. — Так что там за книги?

— По самым разным предметам, — ответил Мейсон. — Но видно, что это дорогие издания в прекрасных переплетах и…

Послышались шаркающие шаги со стороны кухни, и появился Карлин с большим подносом, на котором стояли огромный гранитный кофейник, чашки с блюдцами, наполовину заполненная бутылочка со сливками объемом в одну пинту[6] и большая хрустальная сахарница.

Карлин растерянно посмотрел на стол.

— Минутку, — сказала Делла Стрит. — Я вам сейчас помогу.

Она быстро сложила стопками книги и журналы. Карлин благодарно улыбнулся Делле Стрит, поставил поднос на стол и принялся разливать кофе. Чашки были из разных сервизов, старые и со сколами.

— Боюсь, что посуда оставляет желать лучшего, — извинился Карлин, печально улыбаясь. — Я ничего не могу сделать со сколами. Но вы, конечно, понимаете, что чашка с отбитой ручкой достанется хозяину. Впрочем, довольно извинений. Больше не буду. Я предлагаю вам то, что могу. Это дом холостяка, принимайте его таким, какой есть. Давайте пить кофе и знакомиться.

Мейсон помешал кофе, сделал глоток горячего напитка, посмотрел на Деллу Стрит и одобрительно кивнул.

— Кофе просто великолепный.

— Спасибо. Рад, что он вам понравился.

— Вы сами готовите? — спросила Делла Стрит и тут же поспешно добавила: — Простите, я, конечно, не имею права совать нос в чужие дела.

— Все в порядке, — ответил Карлин. — Я люблю готовить. Ем я когда захочется, никакого определенного времени обеда или ужина у меня нет, и вкусы у меня весьма причудливые. Проголодаюсь — и иду себе что-нибудь стряпать. Пока не голоден — не ем. Одно из проклятий так называемой цивилизации — это то, что мы рабы времени, оно управляет нами. Мы изобрели часы — колесики и стрелки, и теперь наша жизнь подчинена движению этих механизмов. Очень много людей страдают от лишнего веса, и причина заключается в том, что они — рабы распорядка дня, будто ужинать нужно в определенное время. Человек может быть совсем не голоден, но считает, что должен сесть за стол вместе с членами своей семьи или друзьями и запихивать в себя еду. Иначе его посчитают невежливым.

— У вас тут есть очень интересные книги, — заметил Мейсон.

Карлин криво улыбнулся.

— Мистер Мейсон, давайте обойдемся без вступлений и реверансов. Я знаю, что вы пришли сюда в такой час не для того, чтобы говорить о погоде, кофе или моих книгах. Вам что-то нужно у меня узнать. Я готов удовлетворить ваше любопытство, а потом вы удовлетворите мое. Я вдовец. Я живу здесь уже пять лет. У меня есть небольшой доход, которого мне хватает на жизнь при некоторой бережливости. Можно сказать, что я независимый человек. У меня есть хобби. В подвале этого дома я оборудовал маленькую типографию и храню там запас очень дорогой бумаги. Время от времени, когда мне попадает в руки какая-то интересная литература, я перепечатываю то, что считаю заслуживающим внимания. Я сам подбираю шрифт, который считаю наиболее подходящим, сам делаю переплет из дорогой кожи. А иногда, когда я нахожу стоящую книгу, я не перепечатываю ее всю, а только снимаю старый переплет и делаю новый из кожи ручной выделки. Кроме того, я увлекаюсь фотографией. У меня сделана специальная комната для проявки пленок, есть очень хороший увеличитель. Мне нравится бродить с фотоаппаратом и фотографировать то, что мне приглянется. Мне интересна игра света и тени. Разные настроения природы. Утренний солнечный свет, просачивающийся сквозь ветки дуба. Волны, с шипением набегающие на песчаный пляж после шторма. Я думаю, что все люди умеют ценить красоту, но должен признать, что в молодые годы меня привлекали одушевленные предметы, — улыбнулся Карлин, вспоминая. — Теперь отношение ко всему у меня стало более философским, и я ценю красоту вообще, и красоту неодушевленных предметов даже больше. Как видите, мистер Мейсон, я был откровенен с вами. Теперь ваша очередь.

— Я адвокат, — сказал Мейсон. — Мои клиенты доверяют мне свои секреты. Я не вправе открыть многое из того, что мне хотелось бы рассказать.

— Это я понимаю, — кивнул Карлин. — Но расскажите то, что вы можете открыть.

— Прежде всего признаюсь вам откровенно: я не знаю, кто мой клиент.

— Этого не может быть!

— Но это так.

— И вы соглашаетесь представлять клиентов, не зная, кто они?

— Обычно нет. Но это совершенно особый случай. Меня просили вам кое-что передать.

— Что именно?

Мейсон достал из кармана газетную вырезку.

— Во-первых, меня просили показать вам эту вырезку.

Карлин встал со стула, подошел к Мейсону, взял вырезку у него из рук и сказал:

— Это мне ни о чем нее говорит. Впрочем, давайте посмотрим. Гм… Здесь пишут о какой-то молодой женщине, которая была арестована за некие неблаговидные дела.

— Вы ее знаете? — спросил Мейсон.