Перси Джексон и Лабиринт смерти

Не успел он договорить, как силуэт Пана стал расплываться и через мгновение обратился в дым. Морская свинка с испуганным писком прыгнула под кровать и там притихла. Мохнатый мамонт беспокойно заворчал. Птица додо спрятала головку под крыло. И тут же Пан снова принял свой прежний облик.

— Целая вечность миновала, пока я спал, — отрешенно зазвучал его голос. — Сны мои были печальны. Я просыпался снова и снова, и с каждым разом мое бодрствование было все короче и короче. Теперь конец уже близок.

— Конец? — недоверчиво вскричал Гроувер. — Нет, повелитель! Вы с нами!

— Мой дорогой сатир, я много раз пытался сказать миру правду. Еще две тысячи лет назад я объявил ее Лисасу, он был так похож на тебя, мой мальчик. Он жил в Эфесе и хотел донести до мира правду.

Глаза Аннабет удивленно распахнулись.

— Но это давно известно. Один моряк, плывший морем вдоль побережья Эфеса, услышал с берега голос: «Скажите всем, что великий бог Пан умер!»

— Но это же неправда! — воскликнул Гроувер.

— Твои собратья никогда этому не верили, — кивнул Пан. — Милые упрямцы сатиры отказывались поверить в то, что меня больше нет в мире. И я люблю вас за это, хотя своим упорством вы лишь отсрочили неизбежное. Только продлили мой медленный мучительный уход, долгие сумерки моего сна. Но и ему пришел конец.

— Нет! — Голос Гроувера задрожал.

— Да! И ты должен смириться с правдой. Твой товарищ, Нико, уже сумел сделать это.

Нико печально опустил голову и тихо объяснил:

— Он умирает. Вообще-то это произошло уже давно, то, что вы видите, это как… ну, как бы воспоминания.

— Боги не могут умереть!

— Но они могут исчезнуть, — возразил Гроуверу Пан. — Они исчезают, когда из мира уходит все, что было им дорого, чем они жили. Нетронутая природа, ее почти не осталось на земле, мой дорогой Гроувер. А те крохотные местечки, где она уцелела, так малы и уязвимы, что мне не под силу спасти их. Мое царствование подошло к концу. Вот почему мне понадобился ты, чтобы я мог передать через тебя послание миру. Тебе следует вернуться на Совет старейшин и рассказать сатирам, дриадам и другим духам природы, что великий бог Пан в самом деле умер. Расскажи им о моем уходе, чтобы они перестали ждать от меня спасения. Я не в силах дать его им. Ваше спасение зависит от каждого из вас. Каждый должен…

Он замолчал и хмуро взглянул на птицу Диди, которая в этот момент начала что-то насвистывать.

— Диди, что ты делаешь? — обратился к ней Пан. — Ты опять поешь «Kumbaya»?[22]

Диди приняла невинный вид и прикрыла свои желтые глазки.

Пан испустил тяжкий вздох.

— Всякое из существ по-своему цинично. Но, как я уже сказал, Гроувер, все вы должны передать миру мой призыв.

— О нет, — прошептал мой друг.

— Будь сильным, сатир. Ты сумел разыскать меня, но теперь тебе надлежит проститься со мной. Ты должен отпустить меня и передать свету мое дыхание, дух Пана. Богу Пану больше не по силам его нести. Это должны делать вы, все вместе.

Я поймал взгляд голубых глаз Пана, он был устремлен прямо на меня, и догадался, что сейчас он говорит не только о сатирах. Но и о полукровках, и о смертных тоже. Он говорил обо всех.

— Перси Джексон, вот что я скажу тебе. Мне известно, что тебе сегодня пришлось увидеть. Известны твои сомнения. Но ты должен знать главное: когда настанет время, страху не удастся сломить тебя.

Затем Пан обернулся к Аннабет и заговорил с ней:

— Дочь Афины, приходит твое время. Тебе предстоит исполнить великую роль, хоть, может, это и не та роль, о которой ты мечтала.

Потом он взглянул на Тайсона.

— Маленький циклоп, тебе не следует отчаиваться. Герои редко соответствуют нашим представлениям о них. Но с тобой этого не случится, Тайсон, твое имя станет известно многим поколениям циклопов. Как и имя мисс Рейчел Дэр.

Рейчел чуть не подпрыгнула, когда услыхала такое. И тут же спряталась за наши спины, будто чувствовала себя в чем-то виноватой. Пан только усмехнулся и поднял руку, как бы благословляя ее.

— Знаю, ты думаешь, что неспособна улучшить этот мир, — мягко обратился он к ней. — Но скажу тебе, ты обладаешь силой не меньшей, чем у твоего отца.

— Я… — Не договорив, она смешалась.

И вдруг я увидел, как по щеке Рейчел покатилась слеза.

— Пока тебе это представляется невозможным. Но продолжай искать, и возможности сами придут к тебе. Обязательно придут.

И снова он обратился к Гроуверу.

— Мой дорогой сатир, ты обещаешь, что передашь мое послание?

— Не… нет, я не могу.

— Можешь. — Пан говорил все так же мягко. — Ты храбрый и сильный. Самый храбрый и самый сильный из всех. И в твоем сердце живет правда. Ты верил в меня больше, чем кто-либо, именно поэтому ты и должен передать всем послание от меня. Стать первым, кто освободит меня от тяжкой ноши.

— Я не хочу.