Перси Джексон и Море чудовищ

Я выбежал наружу и помчался к центральному двору, Гроувер старался не отставать. Едва-едва рассвело, но весь лагерь уже переполошился. Видимо, слух о том, что случилось нечто серьезное, быстро распространился. Иные обитатели лагеря поспешно направлялись к Холму полукровок — сатиры, нимфы и герои в странном облачении, состоящем из пижам и боевых доспехов.

Я услышал топот лошадиных копыт, это Хирон галопом скакал за нами, вид у него был мрачный.

— Это правда? — спросил он Гроувера.

В ответ сатир смог только кивнуть.

Я хотел спросить, что происходит, но Хирон схватил меня за руку и без малейших усилий закинул себе на спину. Вместе мы мигом очутились на вершине холма, где уже начала собираться небольшая толпа.

Я ожидал, что руно исчезло с сосновой ветки, но оно по-прежнему висело на месте, поблескивая в первых лучах зари. Разразилась буря, и небо стало кроваво-красным.

— Будь проклят повелитель титанов, — сказал Хирон. — Он снова перехитрил нас, отыграв себе еще один шанс контролировать пророчество.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я.

— Руно, — ответил Хирон. — Руно слишком хорошо выполнило свою работу.

Мы проскакали вперед, все расступались перед нами. У подножия дерева лежала девушка, кажется, она была без сознания. Другая, в греческих доспехах, стояла рядом с ней на коленях.

Кровь шумела у меня в ушах, я не мог мыслить связно. На Аннабет напали? Тогда почему руно все еще там?

Само дерево выглядело замечательно, полнокровное и здоровое, пропитанное токами, исходившими от золотого руна.

— Руно исцелило дерево, — сказал Хирон режущим слух голосом, — и яд был не единственным, что оно исторгло.

Тут я заметил, что на земле лежит не Аннабет. Она-то как раз была в доспехах и преклонила колени перед девушкой, находившейся без сознания. Увидев нас, Аннабет вскочила и подбежала к Хирону.

— Оно… она… все так неожиданно…

Слезы ручьем катились из ее глаз, но я все еще ничего не понимал. Происходящее слишком ошеломило меня, чтобы я мог вникнуть в его смысл. Соскочив со спины Хирона, я бросился к лежащей на земле девушке.

— Перси, не спеши! — окликнул меня Хирон.

Я опустился на колени рядом с ней. У девушки были короткие черные волосы и веснушки по всему носу. Она была сложена как стайер, легкая и крепкая, а одежда ее представляла какую-то смесь панк-стиля и готики — черная футболка, черные потрепанные джинсы и кожаная куртка с кучей металлических значков рок-групп, про которые я даже никогда и не слышал.

Девушка была не из лагеря. Я не узнавал в ней жительницу какого-нибудь из домиков. И все же у меня возникло престранное чувство, что где-то я ее уже видел…

— Все правильно, — сказал за моей спиной Гроувер, задыхаясь после подъема на холм. — Но просто не верится…

Никто больше к девушке не приблизился.

Я положил руку ей на лоб. Он был холодным, но кончики пальцев у меня защипало как от ожога.

— Ей нужны нектар и амброзия, — сказал я.

Совершенно очевидно, что она была полукровкой, не важно, из лагеря или нет. Я почувствовал это по одному прикосновению. И я не понимал, почему все так напуганы.

Я взял девушку за плечи и усадил, голова ее лежала на моем плече.

— Ну, чего вы встали? — выкрикнул я остальным. — Что с вами, ребята? Давайте перенесем ее в Большой дом.

Никто не шелохнулся, даже Хирон. Все словно впали в ступор.

Затем девушка прерывисто вздохнула. Закашлялась и приподняла веки.

У нее были яркие, невероятно голубые глаза.

Девушка удивленно уставилась на меня, ее била дрожь, взгляд казался полубезумным.

— Кто ты?..

— Меня зовут Перси, — сказал я. — Теперь ты в безопасности.

— Какой странный сон…

— Все о'кей.

— …будто я умираю.

— Нет, — заверил я ее. — С тобой все в порядке. Как тебя зовут?

В этот момент я и понял. Даже прежде чем она ответила.

Голубые глаза девушки смотрели на меня в упор, и я осознал, зачем затевались все эти поиски золотого руна. И попытка отравить дерево тоже. Кронос сделал все это, чтобы ввести в шахматную партию еще одну фигуру — еще один шанс контролировать пророчество.

Даже Хирон, Аннабет и Гроувер, для которых это событие должно было стать праздником, переживали сильное потрясение, думая о том, что оно может означать для будущего. А я обнимал ту, кому предначертано было стать моим лучшим другом, а возможно, и моим злейшим врагом.

— Меня зовут Талия, — сказала девушка. — Я дочь Зевса.