Перси Джексон и похититель молний

— Медуза — грозный враг. Это воплощенное зло. Я бы и сама ее убила, но… — Аннабет сглотнула, словно собиралась сделать непростое признание. — Но твое оружие лучше. Кроме того, я и близко не могу к ней подойти. Она разорвет меня в клочья из-за моей матери. А ты… у тебя есть шанс.

— Что? Я не могу…

— Хочешь, чтобы она и дальше превращала невинных людей в скульптуры?

Она указала на изваяние двух влюбленных — превращенные в камень мужчина и женщина стояли обнявшись.

Аннабет схватила с ближайшего пьедестала зеленый шар-гляделку.

— Отполированный щит был бы лучше. — Она критически осмотрела сферу. — Выпуклая поверхность создаст некоторое искажение. Размеры отражения будут изменены за счет фактора…

— Будь добра, выражайся яснее.

— Я и так ясно выражаюсь! — Она швырнула мне стеклянный шар. — Просто смотри на нее в зеркало. И никогда — прямо!

— Эй, ребята, — раздался откуда-то сверху голос Гроувера. — Похоже, она в отключке!

Тут же раздался рев.

— Прошу прощения, — поправился Гроувер, приготовившись перелететь с ветки на ветку.

— Поторапливайся, — велела мне Аннабет. — У Гроувера, конечно, отличный нюх, но рано или поздно он грохнется на землю.

Я вытащил ручку и снял колпачок. Бронзовое лезвие вытянулось у меня в руке.

Я двинулся на звук, издаваемый шипящими и брызгающими ядовитой слюной волосами Медузы.

При этом я не отрывал глаз от стеклянного шара — так, чтобы видеть только отражение Медузы, а не ее саму. И вот она появилась в зеленом стекле.

Гроувер собирался еще раз атаковать ее с помощью своей биты, но на сей раз пролетел чуть ниже, чем надо. Медуза вырвала у него палку, и, сбившись с курса, Гроувер с болезненным «уххх!» рухнул в объятия каменного гризли.

Медуза уже собиралась броситься на него, но я завопил:

— Эй, ты!

И стал наступать на нее. Это было не просто, учитывая, что приходилось одновременно держать меч и стеклянный шар. Если бы она напала на меня, то мне пришлось бы нелегко.

Но она позволила мне приблизиться — двенадцать футов, десять.

Теперь я видел отражение ее лица. Оно наверняка не было таким уж страшным. Зеленые переливы стеклянного шара искажали его пропорции.

— Ты ведь не причинишь вреда старой женщине, Перси, — тихо и проникновенно, нараспев произнесла Медуза. — Знаю, что не причинишь.

Я заколебался, завороженный лицом, чье отражение видел в зеленом стекле, и горящими глазами, которые, казалось, вот-вот прожгут стеклянную преграду. Руки мои ослабели.

— Перси, не слушай ее! — простонал Гроувер, до сих пор пребывавший в объятиях каменного гризли.

— Слишком поздно, — прокаркала Медуза.

И метнулась ко мне, выставив вперед когтистые лапы.

Взмахнув мечом, я услышал отвратительный хлюпающий звук, затем шипение, словно ветер вырвался из пещеры, — монстр распадался на части.

Что-то упало на землю прямо мне под ноги. Из последних сил я старался не смотреть. Сквозь носок я почувствовал мокрое тепло — умирающие змейки тыкались мне в ноги.

— Вот черт, какая мерзость, — всхлипнул Гроувер. Его веки были по-прежнему плотно зажмурены, но я догадывался, что он слышит шипение и чует смрад. — Супермерзость.

Ко мне подошла Аннабет. В руках она держала черную вуаль Медузы и пристально глядела в небо.

— Не двигайся, — велела она мне.

Осторожно, очень осторожно Аннабет опустилась на колени, завернула голову чудовища в черный клок материи, затем подняла ее. С головы сочилась зеленая жидкость.

— Ты в порядке? — спросила меня Аннабет. Голос ее дрожал.

— Да, — решился ответить я, хотя чувствовал, что вот-вот выблюю свой двойной чизбургер. — Но почему не… почему голова не исчезла?

— Когда ты отсек ей голову, она стала военным трофеем, — объяснила Аннабет. — Точно так же, как твой рог Минотавра. Но не разворачивай голову. Она до сих пор может обратить тебя в камень.

Гроувер со стоном высвободился из объятий гризли. На голове у него красовался здоровенный шрам. Зеленая кепка свисала с одного из маленьких рожек, а бутафорские ноги слетели с копыт. Волшебные туфли беспомощно хлопали крыльями вокруг его головы.

— Ну ты и ас! Прямо Красный Барон,[8] — сказал я. — Хорошо сработано, парень.

Сатир выдавил из себя натянутую улыбку.

— Ну, веселого мало. Конечно, дубасить ее веткой было забавно. Но попасть в лапы бетонного медведя — не слишком большое удовольствие. Это уже не смешно.

Он поймал свою крылатую обувку. Я надел колпачок на меч. После чего мы втроем, пошатываясь, побрели к складу.

За стойкой мы нашли старые целлофановые пакеты и два раза обмотали ими голову Медузы. Затем швырнули ее на стол, за которым ужинали, и расселись вокруг, слишком вымотанные, чтобы говорить.

— Так что же, за это чудище мы должны благодарить Афину? — наконец спросил я.