Перси Джексон и проклятие титана

– Не-ет! – завопил я и поднажал.

Я был в двух шагах от воды, когда Зоя перемахнула мне навстречу, на свою сторону, да еще и в меня врезалась в придачу. Обе стороны сошлись у ручья, и Охотницы разразились торжествующими криками. Из чащи появился Хирон. Вид у него был мрачный. На спине у него сидели братья Стоул, и выглядели они так, словно их обоих сильно съездили по голове. У Коннора Стоула из шлема, точно антенны, торчали две стрелы.

– Победили Охотницы! – без особой радости объявил Хирон. И пробормотал себе под нос: – В пятьдесят шестой раз подряд…

– Персей Джексон! – вскричала Талия, бросаясь в мою сторону. От нее воняло тухлыми яйцами, и она была так зла, что по ее доспехам пробегали голубые искры. Все поежились и расступились – из-за Эгиды. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не втянуть голову в плечи.

– Во имя богов, чем ты думал, а? – взревела она.

Я стиснул кулаки. Со мной сегодня и так уже случилось достаточно плохого. Не хватало еще и этого!

– Я захватил флаг, Талия! – Я потряс им у нее перед носом. – Я увидел шанс и воспользовался им!

– Я БЫЛА РЯДОМ С ИХ БАЗОЙ! – завопила Талия. – Но флаг исчез! Если бы ты не влез, мы могли бы победить!

– У тебя других забот хватало!

– Ах так, значит, я еще и виновата?!

– Этого я не говорил.

– Гр-р!

Талия толкнула меня, и меня так шарахнуло током, что я отлетел метра на три и плюхнулся в воду. Кое-кто из наших ахнул. Пара Охотниц сдавленно хихикнули.

– Извини… – Талия побледнела. – Я не хотела…

В ушах у меня звенело от гнева. Из ручья вырвалась волна, которая ударила Талии в лицо и вымочила ее с головы до ног.

Я вскочил.

– Ага! – рявкнул я. – Я тоже не хотел!

Талия тяжело дышала.

– Довольно! – приказал Хирон.

Но Талия вскинула копье:

– Хочешь отведать, рыбьи мозги?

Почему-то, когда меня так называла Аннабет, это было нормально – по крайней мере, я привык. Но слышать это от Талии было неприятно.

– Ну, давай, сосновая шишка!

Я вскинул Стремнину, но прежде чем я успел защититься, Талия взревела, с неба грянула молния, пробежала по ее копью, как по громоотводу, и ударила меня в грудь.

Я тяжело рухнул. Запахло паленым – у меня возникло ощущение, что горит моя одежда.

– Талия! – сказал Хирон. – Довольно!

Я поднялся на ноги и пожелал, чтобы весь ручей вышел из берегов. Вода вздыбилась, сотни литров воды образовали мощный ледяной смерч.

– Перси! – взмолился Хирон.

Я готов был обрушить водяной смерч на Талию, как вдруг увидел, что в лесу что-то движется. Весь мой гнев и сосредоточенность мгновенно рассеялись. Вода рухнула обратно в русло ручья. Талия так удивилась, что обернулась посмотреть, на что я там уставился.

Некто или нечто двигалось в нашу сторону. Оно было окутано густым зеленым туманом, но, когда оно подошло ближе, ребята и Охотницы ахнули.

– Это невозможно! – сказал Хирон. Я никогда еще не слышал, чтобы его голос звучал так нервно. – Оно… она никогда не покидала чердака. Никогда.

И все же иссохшая мумия, в которой обитал оракул, подошла и остановилась в центре нашей группы. Туман заклубился у нас под ногами, снег сделался тошнотворно-зеленым.

Никто из нас не осмеливался шелохнуться. Потом у меня в голове раздался шипящий голос. Очевидно, его слышали все, потому что некоторые попытались зажать уши.

«Я – дух Дельфийский, – произнес голос, – изрекающий пророчества Феба Аполлона, убийцы могучего Пифона».

Оракул смотрел на меня своими холодными, мертвыми глазами. Потом мумия повернулась и уставилась на Зою Ночную Тень:

«Приблизься, ищущая, и вопрошай!»

Зоя сглотнула:

– Что мне надо сделать, чтобы помочь моей богине?

Рот оракула открылся, и оттуда повалил зеленый туман. Я увидел смутные очертания горы и девушку, стоящую у голого пика. Это была Артемида, но она была опутана цепями и прикована к скалам. Она стояла на коленях, воздев руки, словно хотела защититься от нападения, и, похоже, жестоко страдала. Оракул произнес:

Пять на запад пойдут за богиней в цепях, Одного потеряют в краю без дождя, Погибель Олимпа укажет дорогу, Полукровки и Девы беду превозмогут, Проклятье титана одного из вас ждет, И один от руки отцовской падет.

А потом у нас на глазах туман свернулся и большой зеленой змеей уполз обратно в рот мумии. Оракул уселся на камень и застыл так неподвижно, словно находился у себя на чердаке – казалось, мумия готова просидеть так добрую сотню лет.

Глава 7 Никто меня не любит, кроме лошади

Ну, казалось бы, может оракул хотя бы самостоятельно вернуться к себе на чердак?

Но нет: нам с Гроувером поручили отнести ее обратно. Не думаю, что это оттого, что все к нам так хорошо относились.

– Осторожней, голова! – предупредил меня Гроувер, поднимаясь по лестнице. Но было поздно.

Бац! Мумия стукнулась своим иссохшим лицом о крышку люка. Полетела пыль.

– Ой, йё! – Я положил мумию на пол и исследовал ее на предмет повреждений. – Я ей ничего не сломал?

– Не знаю… – признался Гроувер.

Мы подняли ее и взгромоздили на треножник. Оба были вспотевшие и запыхавшиеся. Кто бы мог подумать, что мумии такие тяжеленные?