Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Небольсин знал, что говорил – потеря лагеря являлась самым страшным горем для персов. Дело в том, что в персидской армии каждый питался сам по себе и сам таскал в своих вьюках награбленное. Поэтому, лишившись средств к существованию, персидские воины разом теряли весь свой боевой пыл и разбегались в разные стороны, чтобы не только добывать пропитание, но и возмещать потерянное добро, нещадно грабя местных жителей.

Двинув свое каре вперед, Небольсин выгнал персов из ущелий и заставил их вместе с Аббасом-Мирзою бежать к Араксу, бросив весь огромный лагерь. За рекой неприятеля уже не трогали. Пусть себе раны зализывает! А «раны» у персов были серьезные – около тысячи убитых и две пушки. У нас убито восемь и ранено полсотни. Ну, а чтобы персам совсем расхотелось меряться с нами силой в этот год, Небольсин послал подполковника Лисаневича к реке Мигри, где еще находились персы. Пройдя форсированными маршами в верховья реки, тот 20 июня наголову разбил и прогнал за речку последний персидский отряд.

После того как был в очередной раз проучен Аббас-Мирза, настало время образумить и мятежного грузинского царевича Александра.

Дело в том, что одновременно с появлением персиян в Карабахе мятежный грузинский царевич, во главе семи тысяч персов прибыл на реку Балахлу, в расстоянии дня езды от Казахской провинции. Отсюда он отправил к казахам посланника с требованием прислать ему в знак верности в аманаты четырех старшин, обещая взамен избавить Грузию от русских. После этого царевич направился к Шамшадильской провинции. План его состоял в том, чтобы поднять против России одновременно и казахов, и шамшадильцев, а затем, соединившись с Аббасом-Мирзою, двинуться на Тифлис. Что и говорить, план был действительно неплох! Оставалось только его выполнить. Вблизи озера Гокча царевич Александр разделил свое воинство на две части: одну, под своим началом, расположил у Торчая, другую, под командою Хусейн-Кули-хана Урумийского, направил к вершинам Дзагами, что в 80 верстах от Елизаветполя.

Не предпринимая решительных действий, оба отряда ожидали соединения с главными силами Аббаса-Мирзы, который (как мы уже знаем) намеревался через Карабах и Елизаветполь следовать на Тифлис. Во время этого продолжительного ожидания Александр и Хусейн-Кули-хан старались привлечь на свою сторону местных жителей. Но казахи и шамшадильцы изменять России не торопились.

Ну, а затем пришло известие, что Аббас-Мирза в очередной раз разбит и бежал за Аракс. Почти одновременно лазутчики донесли, что и сюда приближаются отряды русских. Теперь мятежному царевичу и Хусейн-Кули-хану ничего не оставалось, как тоже бежать.

Но безнаказанно уйти не удалось. Отступая, Александр наткнулся на отряд подполковника князя Эристова (брат убитого под Баку переводчика Цицианова), потерпел в бою полное поражение и бежал в Эривань. После его бегства Елизаветпольская, Казахская, Шамшадильская и Памбакская провинции наконец-то вздохнули спокойно, а скрывавшиеся от персидского разорения в горах жители Карабаха вернулись в свои селения.

* * *

Едва получив назначение наместником Кавказа, генерал-аншеф Гудович немедленно вызвал к себе из отставки генерал-лейтенанта Булгакова, где последний пребывал еще с окончания Кавказского похода графа Зубова. К этому моменту Булгаков был уже настоящим стариком. Ветеран уже не помнил даже, сколько ему лет. Когда спрашивали о возрасте, шамкал беззубым ртом:

– Когда родился, уже не ведаю. Помню, что воевал с пруссаками при матушке Елизавете. Потом, при матушке Екатерине, воевал с турками и поляками, с татарами и черкесами разными. А вот теперь, кажись, и внук ее Александр во мне нужду поимел!

Грамоты Булгаков почти не знал, благо, что расписываться научился. Когда на это пеняли, только рукой отмахивался:

– Правда ваша! Штыком действовать я куда способный, чем пером!

В мирной жизни Булгаков был человеком медлительным и размеренным, но в бою мгновенно преображался и был полон отваги.

За свою долгую службу Булгаков переслужил, наверное, со всеми известными полководцами. С наместником Кавказа Булгаков тоже вместе повоевать успел. При штурме Анапы в 1791 году командовал под началом Гудовича одной из штурмовых колонн, за что и получил Георгия 3-го класса.

Вся русская армия знала об открытом и даже наивном характере Булгакова. Обмануть его было несложно, но только один раз. Второго быть не могло, так как генерал, завидев обманщика, сразу хватался за саблю.

Получив приглашение вернуться на службу, Булгаков не раздумывал.

– А чего мне дома делать? Гусей на дворе считать да бабские сплетни слушать? Лучше я напоследок жизни еще саблей помашу!

Вскоре ветеран был уже в Тифлисе, где Гудович сразу поставил перед старым соратником задачу – захватить мятежный Баку и наказать убийц своего предшественника.

Вместе с Булгаковым наместник решил послать и своего сына, только что получившего генерал-майорские эполеты.