Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735)

Встречи и подарки вовсе не означали признания российской власти всеми «горскими владельцами». 19 августа армия была атакована отрядом утемышского султана Махмуда. Перед этим к вышедшим на реку Инчхе русским частям явился посланец от султана Утамыша, сказав, что три казака в его присутствии были умерщвлены. «Султан приказал ему передать государю, что с каждым из его людей, которые попадут в руки султана, будет сделано то же самое. Что касается же конференции (встречи. — И. К.) то они готовы ее иметь с саблями в руках, — описал этот эпизод Питер Генри Брюс, двоюродный племянник знаменитого генерала Якова Вилимовича Брюса и капитан русской армии в 1722 году. — 19-го показались татары на стороне гор, приблизительно 12 тысяч человек и хотели исполнить свои угрозы. Наши ядра не доставали их, так как они находились на возвышенности. Тогда государь сам повел в атаку 8-й дивизион драгун, а за ними пошли казаки. Враг, не выдержал нашей атаки… В итоге в сражении погибло 600-700 их бойцов, 40 было взято нами в плен. Между ними находилось несколько сановников и также магометанский священник, который был одним из их предводителей и который не отклонил жестокое убийство тех казаков… Их тела нашли впоследствии драгуны вблизи султанского дворца, насаженные на кол»^{150}. Начались первые карательные акции, о которых позднее царь сообщил в письме Сенату: «…для увеселения их сделали изо всего его владения фейерверк для утехи им (а именно сожжено в одном его местечке, где он жил, с 500 дворов, кроме других деревень, которых по сторонам сожгли 6».

Петровским солдатам, недавно противостоявшим шведам, теперь пришлось познакомиться с иным противником и другими приемами ведения войны. «Зело удивительно сии варвары бились: в обществе нимало не держались, но побежали, а партикулярно десператно бились, так что, покинув ружье, якобы отдаваясь в полон, кинжалами резались, и один во фрунт с саблею бросился, которого драгуны наши приняли на штыки», — отмечал «Походный журнал» Петра^{151}.

По поводу убийства посланных к султану казаков один из пленных «ответил решительно, что он поступил бы точно так же со всяким из наших людей, которого он бы получил в свою власть, чтобы отомстить нам за наши действия при Андрееве (при взятии Эндери. — И. К.) с его друзьями и союзниками. Главное и превыше всего остального они считаются свободной нацией, и никогда не будут поклоняться чужому князю. Адмирал ( Ф.М. Апраксин. — И. К.) спросил у него, как смели они атаковать правильно обученную и многочисленную армию, которая превосходила все силы, которые они могли выставить, и всю возможную помощь, которую они могли бы ожидать от всех своих соседей. Священник ответил, что они совершенно не боятся нашей пехоты, не особенно высоко ценят способности казаков и лишь драгуны смутили их своей доселе не виданными в здешних краях дисциплиной и военным талантом. После этих слов священник отказался о чем-либо еще отвечать. Другой пленник, когда был подведен к шатру, не хотел отвечать ни на один вопрос, которые ему предложили; тогда отдали приказ его раздеть и бить плетьми. Он, получив первый удар, вырвал шпагу у стоящего рядом офицера побежал к шатру адмирала и, наверное, убил бы его, если бы два часовых, стоявших у палатки, не вонзили ему свои штыки в живот. Падая, он вырвал зубами из руки одного часового кусок мяса, после чего его убили. Когда император вошел в палатку, адмирал сказал, что он не для того пришел в эту страну, чтоб его пожрали бешеные собаки, во всю жизнь еще ни разу так не испугался. Император, улыбаясь, ответил: “Если б этот народ имел понятие о военном искусстве, тогда бы ни одна нация не могла бы взяться за оружие с ними”»^{152}. Через два дня 26 пленных были казнены в отместку за гибель посланных к утемышскому султану казаков.

В других случаях инциденты удавалось вовремя улаживать. Как гласила не сохранившаяся до нашего времени надпись на стене мечети в Карабудахкенте, местная община после одного из нападений на конный разъезд встретила отряд петровских драгун хлебом и солью и восстановила мир^{153}.

Кайтагский уцмий не препятствовал проходу армии — но и не спешил прибыть с покорностью. А страдавшие от набегов лезгин жители Дербента и его окрестностей явились сторонниками «партии шафкальской»; они впустили в город прибывшего 15 августа отряд подполковника Наумова. В это время со стороны моря показалась русская эскадра капитана Вердена в составе 25 судов. Появление посланца Петра и русских кораблей повлияло на итог переговоров: наиб Дербента Имам кули-бек принял Наумова и договорился о сдаче города, к его воротам был поставлен караул из русских солдат.