Персидское дело

– А мы их внизу пока что бросим, – сказал Вельяминов. – Останемся живы-здоровы, придём, заберём. А не останемся, тогда чего жалеть?

Маркел вздохнул, посмотрел на тот берег. Высоковато там, подумалось. А Вельяминов опять заговорил:

– И это же не через самую верхушку лезть, а сбоку, там пониже. Люди там уже дорогу протоптали. Или, – уже в сердцах продолжил Вельяминов, – можно ещё так: ты возвращаешься обратно в Саратов и ждёшь там оказии. Но оказии в этом году уже не будет!

– А Смыков? – спросил Маркел.

– А Смыков здесь ещё позавчера прошёл, а сейчас он идёт на Самару, – сказал Вельяминов. – Даже сегодня вечером уже придёт. И завтра постоит, передохнёт, а послезавтра выйдет дальше, будет идти два дня, и на третий день они прибудут как раз к Ведьминой косе. И мы там тоже уже будем стоять и ждать его! И ты с ним пойдёшь дальше, а мы с Хлебцовым повернём обратно. И тут на нас Яша! А мы с Хлебцовым Яшу в бердыши! А сбоку Щербинин!

– Какой ещё Щербинин? – спросил Маркел.

– Щербинин Евстафий, рыбинская сотня, и это тоже от царя, – сказал Вельяминов. – И выступим! А ты приедешь в Москву и скажешь царю, что Вельяминов не зря у него стрельцов в этом году выпрашивал, стараются стрельцы, хлеб даром не едят… Ну, что?

Маркел подумал и сказал:

– Показывай.

– Отсюда далеко показывать, – сказал Вельяминов. – Давай сначала к тому берегу причалим.

Маркел ещё подумал и сказал:

– Давай.

Вельяминов засмеялся и сказал:

– Вот уже где Лодыгин будет гневаться! – и встал, прошёл по настилу, перелез к себе на коломенку и там начал отдавать приказы.

Также и Хлебцов, это который был на втором струге, приказывал тоже. А у Маркела на струге приказывал Рыжов. Корабли отчалили, развернулись и пошли напрямик через Волгу. Вначале они плыли молча, а после Маркел спросил у Рыжова, и тот стал показывать, откуда начинается волок, от каких камней, куда поднимается, где поворачивает и где переваливает на ту сторону горы.

А ещё они смотрели, нет ли каких кораблей на реке или лодок, потому что мало ли что Яшка мог затеять. Но никого подозрительного на реке видно не было, Хлебцов шёл впереди, за ним Рыжов с Маркелом и слоном, а уже за ними Вельяминов на коломенке со своими переодетыми стрельцами. Потом, когда они подошли к так называемому Молодецкому берегу (потому что сразу за ним стояли Молодецкие горы), Вельяминов причалил первым и выставил своих людей вокруг причала, а уже только за ним причалили Рыжов с Маркелом, и Маркел вывел слона. Слон держал себя очень спокойно, похаживал туда-сюда, травку пощипывал, но её там было мало. Вельяминов смотрел на слона и причмокивал.

– Чего ждём? – спросил Маркел.

– Знака ждём, – ответил Вельяминов.

Но какого знака, он не объяснил, а подошёл к слону и стал его рассматривать. А слон по-прежнему похаживал и пасся. Было тихо.

Потом откуда-то издалека, с самарской стороны, послышалась стрельба. Стреляли часто и в охотку. Вельяминов сказал, что это Яшка навалился на Долгопятова и теперь они долго не уймутся.

– Теперь Яшке будет не до нас, – радостно прибавил Вельяминов, потирая руки, и велел начинать.

А это означало вот что: все сразу кинулись к Маркелову стругу и начали снимать с него парус, мачту, вёсла и всё остальное, что могло сниматься, это чтобы струг стал легче, и нагрузили всё это на слона. Слон не противился. А стрельцы обступили корабельный короб, обвязали его верёвками, подсунули ему под днище брёвна-катыши, которые они нашли в ближайших кустах – и стали толкать его вверх по протоптанной дорожке. Струг мало-помалу поднимался в гору. Вельяминов шёл впереди и покрикивал, Хлебцов и Рыжов шли по бокам и тоже смотрели за порядком, а сзади всех шли Маркел со слоном. Правда, слона вначале хотели поставить вперёд и там запрячь как коренника, но Вельяминов это запретил, сказал, что у них только ещё не хватало, чтобы царёв слон надорвался до грыжи. И вот теперь слон шёл позади всех и нёс парус, мачту, рею, вёсла и всякую прочую мелочь со струга. Правда, слон порой сам, по собственному хотению, вдруг выступал вперёд, упирался плечом в корму и подталкивал струг сразу на аршин, а то и больше. Стрельцам это очень нравилось, они тогда кричали:

– Ширка! Ширка! Дай ещё!

И слон давал, но немного, и опять и шёл вровень с Маркелом. Так их струг мало-помалу поднимался по волоку, солнце закатилось за полдень, стрельба с самарской стороны то затихала, то опять ожесточалась. Вельяминов говорил, что им сейчас никак нельзя расслабляться: только присядешь, потом не поднимешься. Лучше, говорил Вельяминов, присядем, когда дело сделаем. И все молчали.

– Тогда дайте сюда чего-нибудь! – грозно велел Вельяминов.

И принесли это чего-нибудь. Люди выпили и разогрелись, и работа сразу пошла веселей. И так они разогревались раз от разу, а потом дали даже слону разогреться, и он тоже стал чаще подталкивать, потом просто толкать. Потом он даже хотел пойти вперёд, в коренники, но Вельяминов ему не позволил. Так они прошли до Васькиного поворота, а дальше уклона уже почти не было, они протолкали ещё сто саженей – и начался спуск.