Персики для месье кюре

А ты посмотри на них сейчас, Анук, думала я. Восемь лет прошло, а что изменилось в их жизни? Кого мы спасли? Да никого. И каков результат? Несколько раздавшихся талий, мимолетное тепло воспоминаний? Загляни в кафе «Маро» — Жозефина по-прежнему там. И Поль-Мари тоже — в своем инвалидном кресле. И у Гийома опять пес постарел. И Арманда давно в могиле. А Франсис Рейно… Да что там, все это лишь имена, написанные на песке и сметенные безжалостным ветром…

Анук гневно смотрела на меня; взгляд ее обвинял.

— Ты сдалась, мама! Ты не веришь, что мы способны что-то изменить!

— Я этого не говорила, Анук.

— Ну, все равно. Я и сама могу это сделать. Нет, мы сделаем это вместе, я и Розетт. Мы все устроим для Алисы и Люка. Мы приведем в порядок нашу chocolaterie. И тогда тебе придется поверить… — Она не договорила, сердито сверкая полными слез глазами.

— В чем дело, Анук? — спросила я. — Почему это вдруг стало настолько важно?

Анук упрямо тряхнула головой, стойкая, как оловянный солдатик, но не ответила.

— Пожалуйста, Анук, скажи мне.

Она отвернулась и долго молчала. Чувствовалось, как она изо всех сил старается взять себя в руки и не выдать свою великую тайну. Моя маленькая незнакомка всегда на удивление стойко оберегает личное пространство; припрятывает и тщательно хранит свои тайны, сокровища и мечты — этакая шкатулка с секретом, которую далеко не сразу сумеешь раскрыть. Я ждала, и Анук в конце концов не выдержала:

— Это все Жан-Лу! — сказала она. — Он совсем не отвечает на мои послания. Обещал, что будет писать, как только его переведут из послеоперационной, но операцию ему три дня назад сделали, а он мне ни одного мейла не прислал, ни одного поста в «Фейсбук» не выложил. — Слезы уже ручьем текли у нее по щекам. — И никто о нем ничего не знает. Он вообще никому не пишет. А ведь обещал…

Я обняла ее и прижалась лицом к ее волосам.

— Все будет хорошо, Анук. Все непременно будет хорошо.

Так вот почему Анук в последнее время стала такой нервной и колючей: вовсе не из-за Жанно, а из-за того, что ее друг, Жан-Лу Рембо…

— Откуда ты знаешь! Ты не можешь быть уверена!

Ты права, Анук. Все это только слова. Слова — самая дешевая магия; как и свист, если проходишь мимо кладбища. Но иногда слова — это все, что у нас есть. А иногда даже самые простые слова способны отпугнуть призраков. Не всегда, конечно, но все же…

И тут на берегу явно что-то случилось. Розетт, вместе с Майей игравшая в боковом проходе, громко заухала, как сова, и я, посмотрев в ту сторону, увидела, что под мостом наблюдается некое, совершенно неожиданное, движение. Похоже, там собирался причалить чей-то плавучий дом.

Мы бросились к мосту. Да, это действительно был плавучий дом, но не тот, на котором уплыла Инес Беншарки. Это было совсем маленькое речное суденышко, выкрашенное темно-зеленой краской; из кривоватой трубы, кашляя, вылетал дымок; на палубе виднелись горшки с цветами. И с моста было видно, что к берегу уже успели причалить еще два таких же суденышка — одно желтое и одно черное.

Розетт и Майя, разумеется, бросились на них смотреть.

Анук повернулась ко мне, снова просияв от радостного ожидания.

— Ты же понимаешь, мама, что это означает?

Это означало, что в Ланскне вновь вернулись речные крысы.

Речные крысы

Глава первая

Пятница, 27 августа

Речные крысы. Целое нашествие. Они причаливали к берегу рядом со старой пристанью на своих узких деревянных речных суденышках — теперь таких уже не делают; некоторые были ярко покрашены, а некоторые, совсем невзрачные, напоминали пузатые цыганские фургоны с жестяными печурками и крышами из рифленого железа. К полудню на задах Маро выстроилась добрая дюжина таких судов. Из наших окон, выходивших на реку, их хорошо было видно, а когда наступил вечер, то надо всей Танн вспыхнули огни, послышались оживленные голоса — люди готовили ужин, приветствовали друг друга, в общем, вся эта маленькая плавучая община готовилась к ночлегу.

Анук была убеждена: это некий знак. Она, правда, не знала точно, что он предвещает, но для нее возвращение речных крыс всегда означало перемену ветра.

Что ж, Анук, возможно, ты и права. Ветер-то стих. И небо чистое. На бульваре Маро готовятся в семнадцатый день рамадана прервать пост и наконец по-ужинать. Река звезд над головой, фонари на бульваре, созвездия огней на суденышках, разбросанных вдоль берегов спящей Танн.

Сегодня мы наконец остались одни. Алиса вернулась домой, и у нас все стало по-прежнему. Вот только Розетт, которая обожает речные суда, все просила снова пойти к реке, чтобы на них посмотреть. Анук тоже хотела проверить свою электронную почту, хотя там, конечно же, ничего для нее нет.