Персики для месье кюре

В том доме, где живет семейство Аль-Джерба, ставни были полуоткрыты, и я, проходя мимо, увидела, что они ужинают — смеются, оживленно о чем-то беседуют, а на подоконнике спит кот. Так, подумала я, у этого кота по крайней мере три дома! Оставь кошку в доме, и единственное, чего ей будет надо, это снова выйти наружу. Оставь ее снаружи, и она будет мяукать, пока ее снова не впустят в дом. Люди, в общем, примерно такие же. Ну что ж, желание Майи исполнилось. Вот если б и всего остального на свете было так же просто достигнуть.

А вот в доме Маджуби ставни были плотно закрыты, и никаких признаков жизни снаружи не ощущалось. Надеюсь, Алиса и ее родные все-таки сумели найти общий язык. И тут я заметила в конце бульвара тень минарета, словно перечеркнувшую тот переулок, где вход в спортзал Саида, и в этой тени — силуэт женщины с большой картонной коробкой в руках. Выбрав местечко потемнее, я на мгновение замерла, и женщина меня не заметила. Она явно спешила и в то же время вела себя очень осторожно, словно явилась тайком. Затем она открыла дверь зала и вошла внутрь…

«Кто бы это мог быть? — удивилась я. — Ведь сейчас все заняты ужином. И с чего бы это женщина-мусульманка вдруг решилась войти в спортзал, где бывают исключительно мужчины?»

Спрятавшись в узком проходе, тянувшемся по другую сторону зала, я дождалась, когда женщина в черном появится вновь. Ждать пришлось не больше пяти минут. Вышла она уже без коробки, с головы до ног закутанная в покрывало, но, приглядевшись, я все же узнала в ней Захру Аль-Джерба. Я тут же вышла из своего темного закоулка и громко ее окликнула:

— Захра!

Ее выдали цвета ауры, как она ни пыталась скрыться под своим никабом. И я отчетливо почувствовала, что она охвачена сильнейшей тревогой. Впрочем, она достаточно спокойно сказала:

— А, это вы, Вианн. Я просто принесла кое-какие вещи старого Маджуби.

— В спортзал?

Она пожала плечами.

— Мне не хотелось им мешать. И потом…

— Вам не хотелось встречаться с Каримом.

Она вздрогнула.

— Почему вы так думаете?

Я улыбнулась.

— Да просто вспомнила, как ваша бабушка восхищалась его внешностью. И он ведь действительно очень хорош собой! Не так ли?

— Да, он очень красив, — согласилась она. — И очень опасен. Но не беспокойтесь. Меня он вряд ли сведет с ума.

Я была удивлена ее тоном. После признаний Алисы и после моей собственной встречи с Каримом у меня создалось о нем вполне определенное впечатление. Женщины и мужчины всех возрастов, буквально все — от Оми до Алисы — уверены, что Карим неверен своей жене, но обвиняют в этом, похоже, не его, а Инес. А вот Захра почти насмешливо относится к возможности того, что тоже падет жертвой его очарования. Странно.

— Извините, я должна идти, — сказала Захра, — а то остальные будут гадать, куда это я подевалась.

Она поспешила к дому, а я смотрела ей вслед и думала, что она довольно справедливо охарактеризовала Карима. Однако поведение Захры несколько меня озадачило. Зачем она принесла вещи старого Маджуби в спортзал, да еще так поздно вечером? И почему она с таким явным недоверием относится к Кариму, если все остальные его просто обожают?

Я подошла к дверям зала. Над ними, как всегда, сияла неоновая вывеска. Внутри стояла тишина. Я слегка толкнула дверь, и она оказалась открытой. Внутри стоял запах хлорки и болота: старые здания в Маро во время паводка моментально затопляет, а сейчас вода в Танн стоит очень высоко. Но помимо этого я не заметила ничего необычного; в темном зале в отблесках рекламы виднелись очертания беговых дорожек и «коней» для опорных прыжков.

— Эй! — на всякий случай крикнула я. — Здесь кто-нибудь есть?

Ответа не последовало.

Я закрыла дверь и вернулась на бульвар. В дальнем конце узкого прохода, ведущего к реке, сияли огни, слышалась музыка, звучали чьи-то звонкие голоса. Речные цыгане явно что-то праздновали. Я прошла по бульвару до спуска к старому причалу и остановилась под деревьями; сквозь ветви я видела на берегу костры и мелькавшие тени людей. Пламя костра всегда меня притягивало, и я вдруг поняла, что незаметно для себя самой уже двинулась к причалу. Кто-то пек картошку в костре, разведенном в металлической бочке, а двое других наблюдали за ним с палубы суденышка. Рядом некто третий упражнялся в обезьяньих прыжках и вопил: «Бам! Бам! Бадда-бам!»

Я вышла из-под деревьев.

— Мама! — закричала Анук. — Мы нашли Жозефину! И ты только посмотри, кого еще мы нашли!

Жозефина, сидевшая на причале, встала мне навстречу. Она была в джинсах и грубом свитере, какие обычно носят рыболовы; ее волосы светились, как бледная корона в отблесках огней, отражавшихся в воде.

— Я все хотела пойти тебя поискать, — сказала она, — но…