Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности

Person — это внутренняя сила, которую мы не можем постичь, или удержать, или создать, она не поддается контролю. Человек перед лицом этой силы переживает невозможность до конца постичь самого себя. Эта глубинная духовная первооснова снова и снова приходит ко мне — адресуется мне. Я лишь окаймление этого, подобно тому как твердая почва окаймляет источник. Эта глубинная Person — одновременно тоже я, это не кто-то другой, кто говорит со мной. Во мне есть внутреннее чувство подразумеваемости: глубина, которая поднимается во мне (как из источника), имеет в виду меня. В этом заключается и глубочайшее соотнесение с самим собой, на котором строится концепция аутентичности А. Лэнгле, описанная во второй статье. Чувства, идущие из самой глубины, желания и намерения, которым я говорю «Да», а также соотнесенные с собой предпочтения и работа совести — органа восприятия правильного, — это проявления Person, непостижимой, текущей, поднимающейся из глубины, говорящей. И все это попадает в руки моего Я, я как Person отдан своему Я — тому, кто принимает решения, определяет и действует. Но... еще один парадокс — Я наделено свободой, поэтому оно также свободно игнорировать персональное. Однако лишь тогда, когда мое Я берет на себя ответственность за Person, действует в соответствии с этим, появляется условие экзистенциального существования.

Моя Person доверена мне, и единственная ответственность Я — это ответственность за эту таинственную, непостижимую глубину, которая есть я сам[22].

Актуальность такого понимания человеческой сущности сегодня не нужно специально доказывать. Если я разделяю такое понимание себя, то я отношусь к себе с очень скромной позиции — позиции хранителя того непостижимого и глубокого, что я чувствую как соответствующее моей сущности. Если я разделяю эту философию, то я проникаюсь естественным почтением к персональному в других людях. Если все общество признает уникальность личности, в нем присутствует больше уважения к людям, их чувствам, их правам. В общественном сознании естественно развиваются терпимость и милосердие, а нравственные законы превалируют над всеми иными.

Теория Лэнгле и русская экзистенциальная философия

Итак, от теории самоценности, посвященной появлению, развитию и исчезновению Я, мы перешли к непривычной для научной персонологии теории Person. Хотя почему к непривычной? Вот что по этому поводу еще в 1955 году писал один из первых персонологов, американец Гордон Олпорт: «Со времен Вундта центральное возражение против психологии Я и души состояло в том, что это понятие невнятно. Очень соблазнительно приписывать не совсем понятные функции некоему таинственному агенту. А затем объяснять, что именно он является тем центром, который объединяет личность и поддерживает ее целостность... Сегодня же ситуация такова, что многие психологи, пытавшиеся приспособить личность к внешней системе координат, не удовлетворены результатом. Они не обнаружили связи между позитивистскими измерениями и предпочли вновь изобрести Эго. Но, к сожалению, позитивизм и теория Эго плохо кооперируются — исследования всегда остаются фрагментарными»[23]. Хотя в пятидесятые годы в отличие от периода В. Вундта можно было говорить лишь об Эго, но не о душе, в сущности, наблюдение Олпорта относится и к Я, и к Person — некоему таинственному агенту, без которого в исследованиях личности теряется сущность. Собственно, понадобилось пятьдесят лет, в течение которых психологии личности и психотерапии пришлось отказаться от позитивистской модели научного

знания, чтобы приблизиться к пониманию тайны Person. Но задолго до конца XX века в работах русских философов мы с удивлением обнаруживаем прекрасные описания того же самого понимания человека.

Павел Флоренский

Уже упоминалось, что этимология Person имеет толкование с латинского как «неделимая в своей сущности») «per se una». Однако известны и два других варианта: person переводится как «маска», а также— «звучащая сквозь» («per sonare»).