Персона

Я заметила ему, что если подобным образом изменю внешность, то в аккурат привлеку к себе взгляды. Он в ответ объяснил мне, что ровно к тому и стремился, чтобы на меня все пялились и видели во мне туристку, приехавшую с мужем погреться на колумбийском солнышке, чтобы никому даже в голову не пришло, что перед ним кто-то другой. Мне кажется, что при этом он также хотел добавить мне сексуальности и дать возможность прожить несколько мгновений самой обычной жизнью. После тех дней, когда мы исчезли за личиной этой заурядной в своем счастье западной семейной пары, он, похоже, полюбил меня еще больше. Я же без конца думала о друзьях и о своей жизни в Париже.

В тот уик-энд Том подарил мне смартфон, предварительно зарегистрировав его на левый аккаунт и настроив.

– С ним, – сказал он, – тебе будет легче постоянно оставаться в контакте и заходить в «Фейсбук», когда заблагорассудится.

Я была счастлива. Не от того, что мне станет проще связываться с Томом, а потому, что теперь моя французская жизнь будет всегда со мной. И тогда я смогу жить ею полнокровно.

С тех пор я существовала параллельно в двух пространственно-временных измерениях. Мое тело – среди живых мертвецов, или, точнее, среди живых, которым вскоре предстояло стать мертвецами, а голова – во Франции. Я делила свое время между университетом, чтобы закончить факультет коммуникации и средств массовой информации, винными барами, Антуаном, интерном из больницы Святой Анны, клубом любителей парижских катакомб и работой на ресепшене, где мне только и оставалось, что улыбаться, оценивая очередной автомобиль или новые духи. Я открыла для себя жизнь.

С каждым месяцем, с каждым днем я все больше отрывалась от своей физической оболочки. Мои ноги стояли в гнилой тине. Я чувствовала, как вокруг меня все разлагается. В реальной жизни, от которой я так бежала, ко мне обращались только ради разрушения. Я действовала как терминатор. Даже те, кому страшно хотелось дышать, в конечном итоге всегда умоляли меня добить. С годами и опытом все быстрее и быстрее. А в кармане лежала моя истинная жизнь, заполнявшая меня без остатка.