Persona Non Grata

Через несколько минут собеседование закончилось, и Денис вышел в тишине из кабинета, оставив Камана и Месчека наедине. Спускаясь по лестнице, он не переставал рассуждать над словами министра: «Раз мы говорили в присутствии Камана, значит, он тоже будет участвовать в операции, и наверняка уже согласился. Но причем здесь я? Раз операция заграницей, это дело должна бы курировать внешняя разведка. Операция будет в Югоравии? Но в какой из республик? Иллирия, Живица, Копродина? В Иллирии, вроде, война давно кончилась, но в Живице и Копродине все еще неспокойно. О Живице, кстати, часто вспоминают в прессе. Может, операцию там будут проводить? Ну ладно, потом будем думать…»

Хорх, наверное, мог бы сразу ответить согласием на предложение министра, так как возможность схлопотать пулю его беспокоила не так сильно. По характеру он был человеком решительным, риска и острых ощущений не боялся, за что некоторые из тех, кто знал его ближе, даже считали его авантюристом. Немало острых ощущений и риска ему принесла служба в имагинерском миротворческом контингенте (хотя Хорхом двигала не столько жажда приключений, сколько возможность дополнительного заработка — за месяц миротворцем он получал в три раза больше, чем на своей обычной работе), исполнявшем миссию ООН в Иллирии во второй половине 1995 года. Минометные обстрелы, о которых Денис вспомнил во время беседы с министром, произошли накануне подписания мирного соглашения между иллирийцами и мизийцами (подписанного, кстати, на одной военной базе на территории Вест Лендс).

В то время основной задачей миротворцев было не допускать новых вспышек насилия против мирного населения и заботиться о соблюдении прекращения огня перед подписанием мирного соглашения. Перемирие, особенно на начальном этапе, оказалось довольно шатким, так как обе враждующие стороны регулярно нарушали его. Непосредственным свидетелем двух провокаций стал сам Хорх, когда его патруль чуть не накрыло минометным огнем иллирийцев, обстреливающих позиции мизийцев.

Однако, голубым каскам покоя не давали не только мины, но и снайперы-одиночки, имевшие противную привычку по ночам обстреливать лагерь миротворцев. Как ни странно, зарубежная пресса, черпавшая информацию лишь из иллирийских источников, сваливала всю вину за эти обстрелы, во время одного из которых тяжелое ранение получил сослуживец Хорха, на мизийцев, хотя чаще всего пули долетали в лагерь с позиций именно иллирийцев.

Дениса больше смущала не возможность снова очутиться на неспокойных Балканах, а загадочность, окружавшая задание, в котором ему предложили участвовать. Во-первых, почему его пригласили прямо к министру обороны, а, скажем, не к его непосредственному начальнику — главе контрразведки? Означало ли это, что руководство контрразведки не связано с операцией? Может быть, операция находилась под контролем внешней разведки, и это объясняло присутствие Камана в кабинете у Месчека? Но почему тогда им понадобился человек из контрразведки? И вообще — была ли эта операция одобрена Президентом? Сам себе ответить на эти вопросы Денис не мог, а надеяться, что руководство станет делиться своими секретами, было бессмысленно.

Так или иначе, на раздумья и сомнения отводились еще сутки, после чего нужно было дать окончательный ответ, хотя, судя по тому, как был настроен министр, было очевидно, что кроме согласия от Хорха другого не ждут.

Между тем, слово «терроризм», после недолгого перерыва, снова вернуло себе прежнюю актуальность в Имагинере, отбив у остальных скандальных новостей внимание журналистов. В конце июня в городском суде Калиопы одновременно началось рассмотрение нескольких нашумевших дел. В одном в роли обвиняемых выступали Осман Фарид (главарь контрабандной группы, высланный из Австрии по запросу имагинерской прокуратуры), его сообщники в Имагинере: Яшар Тахир, Рикард «Рик» Эль (который заключил сделку со следствием и согласился дать показания против Фарида и Тахира, за что ему гарантировали максимально снисходительный приговор) и несколько помощников Тахира и Эля более низкого уровня. Саллех

Абдулла тоже был в списке обвиняемых, но так как он продолжал находиться на свободе, а арестовать его пока не представлялось возможным, несмотря на все попытки имагинерцев добиться содействия со стороны иностранных служб и властей Живицы (которые упорно игнорировали запросы из Имагинеры), его судили заочно.

Второе дело было связано непосредственно с имагинерскими исламистами во главе с имамом Мансуром, получившим медийную известность после ночной погони по столице, в которой он неудачно пытался на своем микроавтобусе скрыться от полицейских, приехавших в мечеть его задерживать. Вместе с имамом на скамью подсудимых сели и человек двадцать (впрочем, в розыске числились еще почти столько же экстремистов, хотя некоторым из них удалось заблаговременно покинуть Имагинеру) из числа членов террористического подполья.