Персона нон грата

Анне не пришлось вспоминать латинские слова, усвоенные ею еще в годы учебы в мединституте, поскольку надпись эту способен расшифровать любой грамотный человек – ПОМНИ О СМЕРТИ…

Желтый сноп света напоследок осветил отпечатки человеческих ног, оставленные на свежевыпавшем снегу, затем Нестеров погасил фонарь.

– Харон уже был здесь, – сказал он полушепотом. – Это его следы…

– Харон? – прижимаясь к своему спутнику и тоже переходя на шепот, переспросила Головина. – Какое странное имя…

– Имя у него другое, а Харон[10] – это прозвище. Да… он довольно странный человек. Но, во-первых, вам не следует его бояться, а во-вторых, если он подойдет к нам, предоставьте мне вести с ним разговор… Сами же помалкивайте, слушайте, мотайте на ус… А вот, кстати, и он сам…

Откуда-то из темноты выплыл человеческий силуэт. Анна вздрогнула, но Нестеров успокаивающе сжал ее ладонь… Подошедший к ним мужчина, одетый в длинную темную куртку, с надвинутым на брови капюшоном, был примерно одного роста с Нестеровым и почти на голову выше ее.

– Кас чя[11]? – спросил он приглушенным голосом.

– Че аш, Нестеровас. Лабас, Харонай[12]…

Выждав две или три секунды, Нестеров перешел на родной для него и для москвички Головиной язык:

– Харон, ты не забыл еще русский? Не возражаешь, если я буду общаться с тобой на родном для себя языке?

– Э-э… Мне… без разницы, Стас. Но я… не ожидал увидеть тебя здесь… ночью.

– Как и у тебя, Харон, у меня ненормированный рабочий день… Со мной девушка…

– Да, я вижу.

– Ее зовут… Мергина[13]…

– Понятно…

Нестеров протянул ему пакет.

– Мы тут кое-что собрали для тебя… Если в чем-то нуждаешься, скажи мне, я доставлю в следующий раз.

Кладбищенский обитатель не стал ломаться и взял у Нестерова пакет.

– Не обязательно было делать это, Стас… Но все равно – спасибо.

Харон, покопавшись в пакете, выудил оттуда бутылку «Старки» и одноразовые стаканчики.

– Мергина совсем не пьет, – предупредил его Нестеров. – Я за рулем, поэтому мне плесни на донышке…

Харон высыпал на меньших размеров надгробную плиту горсть конфет, на другую поставил стаканчик, наполненный «Старкой».

– Упокой их души, господи, – сказал Стас, опрокинув в себя горчащую на языке жидкость.

Харон выпил молча.

– Я вижу, Стас, у вас ко мне есть какое-то дело? – спросил он спустя минуту или две. – Выкладывай, что тебя сюда привело, да еще в компании с девушкой… Я твой вечный должник, так что можешь… как это по-русски?.. располагать мной…

– Харон, ты мне ничего не должен, – сказал Стас. – Но я буду благодарен тебе, если ты ответишь на пару-тройку моих вопросов…

Чтобы не смущать покой захороненных здесь людей, они отошли в сторонку. Харон предложил им присесть на одну из кладбищенских скамеек и даже смахнул с нее легкий, как пух, снежок, но Нестеров отрицательно покачал головой.

– Мы ищем… следы одного человека, – сказал Стас, тщательно подбирая слова. – Он прилетел в Вильнюс из Москвы ровно месяц назад, двадцать первого января… Вечером того же дня, по нашим сведениям, он покинул гостиницу «Виллон»… Слыхал о такой?

– Да, конечно.

– Вот… Ну и – пропал без вести… Звать этого человека – Вадим Сергачев. Гм… Может так статься… не дай, конечно, бог… что его уже нет в живых…

Он достал из кармана фото Сергачева, которым его снабдила Анна Головина. Харон посветил на карточку подаренным ему только что Нестеровым фонарем, несколько секунд вглядывался в изображенного там мужчину, затем, отрицательно покачав головой, выключил фонарь.

– Нет, у нас такого не хоронили.

– В Вильнюсе есть и другие кладбища…

– Обижаешь, Стас… Я бы об этом все равно узнал.

– А если бы его… закопали безымянным? Гм… Неофициально?

– И об этом я бы тоже знал.

Хотя Харон произнес эти слова негромким, каким-то надтреснутым голосом, сказано это было настолько уверенно, что Анна сразу приняла его слова на веру…

Тем не менее ни она, ни Стас Нестеров почему-то не спешили облегченно переводить дух. От всего этого основательно попахивало мистикой. А им нужны факты, сведения, точная информация, которая поможет не только прояснить судьбу Сергачева, но и решить дело в пользу Анны Головиной.

– Ладно, Харон, я тебя понял, – задумчиво сказал Стас. – Про Сергачева ты ничего не знаешь… ни хорошего, ни плохого… Для нас это, наверное, даже к лучшему… А фамилия Пошкус тебе о чем-нибудь говорит?

– Пошкус? Это тот бизнесмен, который пропал вместе с шофером?

– Значит, ты в курсе, что они тоже исчезли?

– Да, я слышал об этом.

– Ну и…

– Тебя интересует, не закопали ли этих людей где-нибудь в Вильнюсе или пригородах?

– Да, Харон, именно это я хотел бы от тебя узнать.

Силуэт в капюшоне качнулся из стороны в сторону.

– Ищите их в другом месте, Стас. Но не здесь, не у нас.

– Живых? Или мертвых?

– Не могу знать, потому что это уже не моя… епархия.

Они какое-то время молчали, затем Харон своим глуховатым голосом сказал:

– Стас, ты упомянул гостиницу «Виллон»…

Нестеров тут же насторожился.

– Да, Харон, я хотел тебя еще кое о чем расспросить…

– Не о том ли парне, что был похоронен здесь три недели назад? И которого не отпевал ксендз, потому что он считается самоубийцей?