Персональный бог

Чума со всей силы распахнула дверь ногой и выскочила в коридор. Оттуда раздался короткий вскрик и через мгновение девушка уже втащила в гостиную Хариса. За ухо. На весу. Тот орал не переставая, и нелепо размахивал лапами, брызжа во все стороны слезами и соплями.

— И что мне с тобой, засранец, делать? — очень тихо спросила Чума, убирая подобие гигантских пассатижей, в которые модифицировалась Плетка, обратно в тело, — Надоел ты мне до невозможности. Дочку твою жаль, а то бы прибила паршивца давно.

— Вот насчет этого я и хотел с тобой поговорить, — воспользовавшись паузой, сказал артефактор, — Отпусти сладкую парочку со мной. Обещаю, что жизнь там, им медом не покажется. А мне нужны два отморозка, готовых выполнять щекотливые поручения.

— Забирай. Слышал Харя? Предупреди Серого и готовьтесь к вечерней смерти. Амулеты у меня потом возьмете.

Спиркс довольно потер лапы:

— Подойдете к Никите, он вам скажет, что с собой нужно будет взять.

— Мэтр, много в нас не влезет, так что на наши задницы особо не рассчитывайте, — сквозь слезы ответил Харис и отвернувшись от Спиркса, подмигнул Макжи.

"Макжи, передай Чуме — задание выполнено, внедрение прошло по плану. Я же говорил, что Спирю обмануть, все равно что у ребенка конфетку отнять… Ну кроме моей дочки, естественно, Ленка за конфету и нос откусить может."

* * *

Провожали группу Спиркса только Чума и Глым. Хотя такое зрелище хотели посмотреть все. Шутка ли — пять оборотней отправятся в закрытый мир никому не известным способом.

Глым прикатил тележку для трупов отбывающих, сегодня именно ему выпала "честь" побыть дворником и кочегаром.

Кима, немного повисев на шее у Чумы, успела с ней немного о чем-то пошептаться. Хотя до этого они приватно беседовали три часа кряду. Кит проверил готовность Хариса и Серого. Спиркс, отогнав от Чумы лису, поинтересовался:

— И о чем можно столько говорить?

— О своем, о девичьем. За Тузиков отвечаешь лично передо мной. Если с ними что-нибудь случится, сам их детям об этом скажешь. А потом я тебя грохну. По-настоящему.

— Да все будет нормально. В первый раз что ли?

— Ты думаешь, что смог обмануть Макжи насчет амулетов? Огорчу, твой ментальный барьер опоссум легко обошел. И остальные девять амулетов я заберу из твоего убежища.

Спиркс рассмеялся с видимым облегчением.

— Да забирай. Они были отложены по просьбе Рэйса, будешь с ним сама разбираться.

Он развернулся и пошел к своим наемникам.

"Дебил, право слово. Я и те пятьдесят, что в твоей банковской ячейке лежат, заберу", — ухмыльнулась про себя Чума, а вслух сказала, — Глым, Спиркса не сжигать, отнесешь к Шике. Будет вам новая макивара.

Интерлюдия 4. Траум

Примерно 400 лет назад

Мир Дивэйн

Мутное марево кружило перед глазами калейдоскопом образов. Вот зыбкая дымка внезапно превратилась в лица незнакомых людей. Они, хмурясь смотрят прямо на Корсу. Немолодая женщина плачет и цепляется руками за ворот сурового мужчины. Тот отталкивает ее и смотрит прямо, с презрением и ненавистью. Старик в белом балахоне смотрит с интересом. Он что-то спрашивает, но слова — незнакомый набор звуков, за которые Корсу никак не удается зацепиться. Внезапный порыв сметает образы в расплывчатом тумане, но они упорно возвращаются. Белое, черное, серое сливается и перетекает друг в друга. Много лиц, много глаз смотрят на него из клетки. Они кричат, их рты кривятся в отвратительных гримасах. Они кидают в Корсу комки грязи.

— Выродок! Выродок! Богомерзкая тварь! — кричат их голоса из-за прутьев клетки, а их руки норовят ткнуть в него веткой или бросить очередной комок грязи, подобранный из-под ног. Какая же огромная у них клетка. Куда бы Корсу не поворачивался, вокруг него была только клетка и кричащие лица.

Видения проклятого паноптикума внезапно сдулись, но лишь затем, чтобы принести новый образ. Круглый низкий коридор, по пояс заполненный грязной водой. Вонь режет глаза, но скоро дождь, а значит здесь будет много чистой воды. Потоки воды иногда приносят сюда трупы с улиц. Они невкусные и плохо пахнут. Но на них сбегаются крысы. Много вкусных, восхитительно ароматных крыс. Ему тяжело стоять прямо, но из-за прибывающей воды приходится держаться. Главное, не залить нос и уши. Через решетку люка виден кусок свинцово-серого неба, и струи воды летят сквозь прутья в его темный, грязный мир. Здесь темно, но безопасно. Длинные коридоры и обширные подземные галереи спасают от слепящего белого солнца. Солнце злое, оно заставляет глаза болеть. Глаза плохо видят тех, кто снаружи. У них есть оружие, и оно гремит и делает больно. Очень больно. Потом приходится долго отлеживаться в грязной воде, дожидаясь, когда все металлические шарики выпадут из ран и можно будет снова ходить.