Персональный детектив

С того времени, как пришло ПД, как им вживили под черепа по оранжевому комочку квазиплоти, Дон стал для Кублаха самым близким, чуть ли не единственно близким человеком во всем Ареале – о таком Кублах даже и мечтать не мог раньше. И таким же для Дона – что намного важнее – стал Кублах, хотя насчет его мечтаний тут сложно, Кублаха он до того почти и не помнил. Отношения охотника и жертвы не только не мешали их неожиданной близости, но даже и наоборот, способствовали, придавая их связи неповторимое своеобразие.

Несколько месяцев назад – эти месяцы пролетели секундой – он сдал Дона властям планеты после странного и неприятного разговора, который то переходил на уровень философских эклог, то срывался вдруг в ожесточенную и обидную перепалку.

Кублах устал от Дона, был невероятно зол на него, поэтому не отказал себе в удовольствии продемонстрировать (Дону, окружающим, самому себе?) свою власть над преступниковым телом.

Когда кузов вегикла распахнулся, впустив внутрь ослепляющий свет очень маленького, но очень яркого и оттого очень злобного солнца Анды, когда перед вегиклом из ниоткуда возникли четыре черных силуэта Представителей Андозакона, которым Кублах должен был передать арестованного, у Дона не было, естественно, ни малейшего желания ни убегать куда-то (потому что бессмысленно), ни хотя бы в наименьшей мере сопротивляться. Он уже собрался встать с низенького пуховичка, на котором провел последний перелет, как вдруг с жестокой досадой почувствовал знакомое онемение во всем теле. Затем он просто наблюдал, как руки его сами собой опираются о пол, приподнимают туловище, ноги неестественным немножко рывком передвигаются к теплому металлобиопокрытию пола – и вот он уже стоит, вот уже идет, вот неспешно передвигаются ноги, и локти в стороны выставил. Чтоб смешнее, наверное, было.

С повелительной усмешкой Кублах наблюдал за тем, как Дон идет к Представителям. То был миг торжества. Но запомнил он не торжество, а прощальный взгляд Дона через плечо – странная, непередаваемая смесь недоумения, негодования, презрения даже… и чисто детской боли, мол, что ж ты так-то? Усталость тогда почувствовал Кублах, и тошноту, и опустошение.

Закончив с формальностями, он быстро убрался с планеты, не дожидаясь дознания и суда. Мчал почти куда глаза глядят, точней, куда звал его «долг заинтересованного гражданина», а уж если еще точней, то вот так – куда он этому самому долгу приказал себя позвать, то есть на ближайшее выездное подзаседание одного из многочисленных подкомитетов, членом которых он числился.

Дело в том, что последние два года Кублах пытался сделать политическую карьеру. Где-то глубоко-глубоко внутри Кублах считал себя великим, и это полностью согласовывалось с тем, что он о себе на самом деле думал снаружи, оставалась только неуверенность посредине. Он прекрасно знал, с самого детства знал, что он велик – оставалось только уточнить, в какой из профессиональных областей его великость сможет проявить себя скорее всего. Кублах уже перепробовал несколько вариантов, пока ничего не получилось, но в отчаяние он не впал – ибо хорошо знал, что уж где-нибудь он-то точно велик. Правда, таких мест теперь оставалось совсем немного. Точнее, одно – политика.

Именно политическую карьеру Кублах и пытался себе сотворить в последние два года. Он, ему казалось, очень хорошо понимал субструктуру структур подструктуризации власти. Поэтому единственным способом достичь желаемого он считал множественные попытки примелькаться в определенных кругах. По-своему Кублах был мудр и быстро научился, где надо надувать щеки, а где надо быть своим в доску парнем. «Мелькай и запоминайся!» – вот что стало его девизом.

С упоением он мелькал, причем очень усердно. В результате ко времени, о котором идет речь, он имел за спиной четыре выступления в информстеклах общей длительностью в девятнадцать секунд, членство в шести подкомитетах Ареального слушания в качестве общественного эксперта или в ряде случаев экзекута, опять же, увы, общественного. Но главным его достижением был созданный им лично Союз защиты прав пиковых держантов, растущий, правда, не очень быстро, но зато с самого начала очень деятельный в плане экспресс-информационного реагирования. Так что место, куда поехать забесплатно, Кублах уже мог выбирать сам.

Ближайшим действом Союза оказалось расширенное подзаседание одного из подкомитетов, где состоял Кублах, долженствующее состояться на Андреевской Кучке, курортной планете, входящей в стагнум «Перфект Айрд Хазем» и в Курдюмовском списке популярности курортных планет («Курдюмске») занимающей третье место.

Поскольку подзаседание было расширенным и число приглашенных участников превосходило тысячу, ему было присвоено собственное имя – «Фокс165Фест».

Как и на всех фестах, культурная программа подзаседания по времени раз в двадцать превышала целевую. Кублах в конце концов так и не удосужился понять главной причины созыва; возможно, впрочем, ее не было вообще.