Персонаж. Искусство создания образа на экране, в книге и на сцене

Полагать, что произведение становится второсортным оттого, что основной упор в нем сделан на то, что происходит, а не на то, с кем происходит, безусловно, нелепо. «Одиссея» Гомера, «Сон в летнюю ночь» Шекспира, «Старик и море» Хемингуэя, «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика, да и (если понизить градус снобизма) фарсовая пьеса «Шум за сценой» Майкла Фрейна – все это признанные шедевры, движимые именно сюжетом. И наоборот, сколько поверхностных, графоманских, построенных на одних внешних характеристиках, плоских и бледных издевательств над собой мы терпим со сцены, с экрана и с бумажных страниц? Так что, по правде говоря, ни тот, ни другой подход не гарантирует ровным счетом ничего.

Если же оставить «политику» в стороне, коренное различие между этими двумя составляющими обнаружится в изначальном источнике причинно-следственных связей истории. Термины «движимый персонажем» и «движимый сюжетом» обретают творческий смысл лишь тогда, когда обозначают не эстетическую ценность произведения, а преобладающую причинную обусловленность. Если в процессе развития ваша история начнет пробуксовывать, выйти из творческого ступора поможет фундаментальный вопрос: «Что двигает историю вперед?»

В историях, управляемых сюжетом, основные поворотные моменты, особенно составляющие завязку (побуждающее событие), происходят помимо воли персонажей и им неподвластны. Чаще всего в таком случае то, что происходит, оказывает негативное воздействие и обусловлено одним из трех уровней конфликтов: 1) естественные причины – непогода, болезни, пожар, наводнение, вторжение инопланетян и прочие «стихийные бедствия»; 2) социальные причины – преступления, война, антропогенные катастрофы, частные и государственные махинации, проявления расово-этнической, гендерной или классовой несправедливости и так далее; 3) случай – выигрыш в лотерею, автокатастрофа или авария, генетические особенности и, самое главное, просто слепое везение или невезение – все стечения обстоятельств, хорошие или плохие, которые возникают на этих уровнях.

В историях, движимых персонажем, наблюдается прямо противоположное: главные события – дело рук самого героя. Именно его решениями и поступками вызвано все то, что происходит в этих произведениях. Развитием событий движет не слепой случай, не превосходящие силы или стихия, а личный выбор, за которым стоит свобода воли.

Таким образом, в перечень из шести ключевых различий между историями, движимыми сюжетом и движимыми персонажами, входят:

1. Причинная обусловленность

В истории, движимой сюжетом, силы, которые запускают ключевые поворотные моменты, находятся вне персонажей или неподвластны им: преступники совершают преступления, диктаторы объявляют войны, мир охватывают эпидемии, инопланетяне вторгаются на Землю, солнце валится с небес.

В истории, движимой персонажем, все наоборот. Ее преобладающая причинная обусловленность обеспечивается сознательными и подсознательными побуждениями, заставляющими персонажа хотеть того, чего он хочет, выбирать то, что выбирает, и действовать так, как он действует. Он влюбляется, совершает преступление, раскрывает злоупотребления начальства, бежит из дома, верит чужой лжи, ищет правду.

2. Самовосприятие

Как мы увидим в последующих главах, формировать самовосприятие персонажа помогают его устремления. Истории, движимой сюжетом, необходим главный герой, которого тянет за собой нацеленность, идущая извне. Истории, движимой персонажем, предпочтителен главный герой, которого толкает вперед внутренняя устремленность.

3. Ценности

В истории, движимой исключительно сюжетом, главный герой всеми силами старается дать миру то, чего ему не хватает, и эта нехватка выражается в таких ценностях, как мир/война, справедливость/несправедливость, богатство/бедность, братство/единоличность, здоровье/болезнь и так далее. В истории, движимой исключительно персонажем, главный герой всеми силами стремится добыть то, чего не хватает лично ему, и эта нехватка выражается в таких ценностях, как любовь/ненависть, зрелость/незрелость, истина/ложь, доверие/недоверие, надежда/отчаяние и тому подобное.

4. Глубина

В жанрах, движимых сюжетом, у персонажей редко прорывается подсознательное или иррациональное. Итан Хант[16] , например, повинуется одному-единственному осознанному, логическому желанию – восстановить разрушенный, ставший несправедливым мир. Вместе со своим отрядом он разрабатывает план, мастерски приводит его в исполнение, воскрешает уничтоженное и восстанавливает справедливость. Если бы посреди этой круговерти Итан вдруг принялся страдать от незалеченной детской психотравмы, весь его драйв и адреналин скисли бы быстрее, чем вчерашнее молоко.

В сюжетных историях повествование обогащается подробностями, относящимися к социальному и материальному антуражу. Глаз и слух пленяют визуальные образы – от горных вершин до смокингов и звуковые – от птичьих трелей до заводского шума.