Персонаж. Искусство создания образа на экране, в книге и на сцене

Человек – это всегда процесс, незавершенный, постоянно развивающийся. Персонаж, напротив, это законченный образ, воплощающийся у нас на глазах. Реальные люди влияют на нас прямо и открыто, персонажи проникают в сознание и воздействуют исподволь. Реальные люди живут в социуме, персонажи обитают в ансамбле, придуманном для них автором. Если человек представляет самого себя, то персонажи олицетворяют человеческую натуру.

Однако в тексте, на сцене или экране эти метафоры обретают человеческий облик, становятся единственными и неповторимыми. Если душа реального человека – потемки, то великолепно прописанный персонаж будет прозрачнее, но при этом сложнее; загадочнее, но вместе с тем доступнее, чем любой известный вам человек. Более того, единожды заключенный в рамки сюжетной истории, он навсегда останется таким, какой есть, и после развязки меняться не будет.

Когда человек выпадает из реального мира, он может оказаться в могиле. Персонаж же способен перебраться из одного произведения в другое. Так Джимми Макгилл из сериала «Во все тяжкие» (Breaking Bad) вдохновил создателей на приквел «Лучше звоните Солу» (Better Call Saul), а Джесси Пинкман стал главным героем сиквела «El Camino: Во все тяжкие» (El Camino: A Breaking Bad Movie).

Чтобы увидеть разницу между персонажем и человеком, далеко ходить не надо. Достаточно сравнить актеров и их роли. Самые искусные исполнители редко впечатляют свое ближайшее окружение так, как сыгранные ими персонажи будоражат душу мировой аудитории. Почему? Потому что люди проживают и переживают намного больше того, что выражают, а персонаж может выразить все, что у него внутри. Появляясь в сюжете, персонаж представляет собой сосуд, наполненный прошлым, и губку, готовую впитать будущее, он создается и воплощается для того, чтобы выразить себя целиком и полностью, чтобы его знали как облупленного и помнили вечно. Поэтому великие персонажи более многослойны, более многогранны и более увлекательны, чем люди, которых они олицетворяют.

Человек не прерывает свое существование ни на секунду, персонаж существует от занавеса до занавеса, от титров до титров, от первой страницы до последней. У человека впереди жизненный путь, и сколько ему суждено, определит только смерть. Сколько отмерено персонажу, решает автор. Жизнь персонажа начинается, когда читатель открывает книгу или зритель входит в зал, и заканчивается – когда закрывается книга, а зритель покидает зал[1].

Если бы персонаж мог шагнуть в реальный мир, он вышел бы из своего сюжета и не вернулся. У него нашлись бы дела поприятнее, чем терпеть превратности своей вымышленной судьбы.

Персонаж и познание

Поскольку вымышленные персонажи всегда готовы постоять смирно, пока мы будем их изучать и анализировать, они могут поведать нам о мире больше, чем наше реальное окружение. Наблюдая за тем, что делает и говорит персонаж, мы постигаем его поступки и слова, проникая сквозь толщу невысказанных мыслей и желаний в бездны подсознания, к потаенным течениям самого глубокого из подтекстов. Но, когда мы обращаем взор на самих себя, наше подсознание всеми правдами и неправдами сохраняет свою скрытность. Поэтому сами для себя мы навсегда остаемся тайной. Как выразился Роберт Бёрнс, «Увы, мы дара лишены / Себя узреть со стороны»[2] . Порой мы сами себя не понимаем, однако персонажи могут устроить нам сеанс групповой терапии.

Персонажи устремлены в будущее и сосредоточены на своей цели, поэтому, поглощенные своими заботами, не особенно обращают внимание на происходящее вокруг. Мы же, взяв в руки книгу или купив билет, сперва располагаемся поудобнее и, откинувшись в кресле, обозреваем окружающий персонажей мир во всей его полноте и только затем «подаемся вперед», чтобы вглядеться пристальнее в глубины их души. Благодаря этой смене эстетических точек зрения мы зачастую узнаем персонажей и общество, к которому они принадлежат, лучше, чем самих себя и людей, среди которых живем. Сколько раз я жалел, что не понимаю себя и Америку так, как понимаю героя Уолтера Уайта и все происходящее в сериале «Во все тяжкие».

Границы персонажа

Человеческая натура вся пронизана неизбывными противоречиями – здесь добро и зло, нежность и жестокость, самоотверженность и эгоизм, мудрость и глупость и так далее, список можно продолжать до бесконечности. Однако в повседневной жизни мало кому из нас удается доходить в своих внутренних противоречиях до самого конца. Кто отважился бы проникнуть в самые темные глубины своей растерзанной души, как это сделала Сэти в «Возлюбленной» (Beloved) Тони Моррисон? У кого стрелка нравственного компаса меняла направление столько же раз, сколько у двуличного Сола Гудмана / Джимми Макгилла? Испытывал ли Уильям Рэндольф Хёрст хотя бы отдаленное подобие тех роковых страстей, которые раздирали его экранное альтер эго в фильме «Гражданин Кейн» (Citizen Kane)?