Перстень без камня

Морские собаки знали один-единственный маршрут — на Монастырский остров. Собственно, больше отсюда и плыть-то было некуда, разве что вокруг Золотого острова, огибая его обрывистый западный берег. Появляться посторонним на Острове магов, он же Тюремный остров, было строжайше запрещено, и островитянам не приходило в голову нарушить запрет. Ну кто по доброй воле сунется в тюрьму? Что называется, себе дороже. Поэтому ездовые тюлени дядюшки Зайна, покинув бухточку, привычно свернули налево — к Монастырскому.

— Мы плывем на Остров магов? — беззаботно поинтересовалась Тильдинна.

— Эээ…

Вальерд замешкался с ответом. И совершенно напрасно.

— Да, на Остров магов! — решила Тиль. — Мы ведь собирались там побывать! Это он?

Она деликатно ткнула пальчиком в Монастырский, бурая громада которого маячила прямо по курсу.

— Нет, дорогая, — со вздохом отозвался Вальерд, заранее смирившись с последствиями своей честности. — Это Монастырский. Остров магов во-он там.

Он показал палкой направо.

— Поворачивай! — распорядилась Тильдинна.

Сударь Брайзен-Фаулен молча натянул поводья. Морские собаки замедлили ход. Гулко плеснула под днищем лодки волна. Вальерд подтянул правый ремень и отпустил левый. Хлопнул кожаным лоскутом по темечку каждого тюленя по очереди и даже крикнул зачем-то:

— Эй, вы! Туда!

Тюляки покрутили курносыми носами. Удивились. Переглянулись.

И повернули к Тюремному острову.

* * *

Двое мужчин, с большим неудобством устроившиеся в сарае, ждали третьего.

— Слушайте, я что-то не пойму, зачем вообще нужны были эти сложности, — пробурчал один. — Можно было договориться и сразу взять лодку, делов-то.

Судя по одышке в голосе, это был грузный, массивный человек.

— Вы позабыли наши обстоятельства.

Ответивший сильно растягивал гласные, что свойственно жителям северного Поморья. Он говорил чуть свысока, ничуть не смущаясь недовольством первого.

— Уговор полугодичной давности — чепуха, не за что зацепиться. А в этот раз нас никто не видел вместе. Ни улик, ни доказательств. Со стороны все будет выглядеть, как цепочка случайностей.

— Все равно не понимаю, — проворчал здоровяк. — А потом что?

— А потом уже будет все равно, — сказал помор, и жесткость его тона составила странный контраст с певучими долгими гласными.

— Скажите, Сто…

— Никаких имен! — рявкнул второй.

— Молчу, молчу, — примирительно буркнул здоровяк.

Он громко сопел, пытаясь усесться на полу поудобнее. Из мебели в сарае имелась поломанная табуретка, из прочих удобств — ржавое ведро без донышка.

Дверь распахнулась, и двое заморгали от яркого света. Здоровяк выругался.

— Можно идти, — шумно дыша, сказал тот, кого ждали. Это был высокий, нескладный, вертлявый парень с пегими волосами. — Ушел он. И все оставил, как договорено.

— Пойдем, — распорядился здоровяк. — Ты первый, Селедка.

Помор не сделал ему замечания. Видимо, «никаких имен» к Селедке не относилось.

Высокий парень кивнул и послушно двинулся вниз по тропе, по которой только что прибежал наверх. Идти было неудобно, узкая крутая тропа не давала опоры ногам. Камешки, срываясь из-под ног, прыгали и катились вниз, опережая идущих. Последний участок пути представлял собой крутой спуск, и сбоку даже были вкопаны перила. Взявшись за них, здоровяк глянул вниз и издал задушенный возглас.

— Что такое? — крикнул идущий следом помор.

— Лодка!

— Что — лодка?

Но уже все видели, что лодки с тюленьей упряжкой в бухточке нет.

Трое мужчин торопливо спустились в бухту. Помор, оказавшийся крепким, жилистым человеком с обветренным недобрым лицом, сгреб высокого парня за грудки.

— В чем дело? — прошипел он. — Где она?

Селедка растерянно хлопал пегими ресницами.

— Б-была здесь, с-сударь, — пробормотал он. — Я вон там в кустах сидел, все видел…

На носу Селедки красовалась большая царапина — косвенное подтверждение того, что он не врал и не отлынивал, а действительно наблюдал из колючих кустов, как нанятый ими островитянин готовит лодку для поездки и убирается восвояси. Помор резко оттолкнул его и отвернулся.

Здоровяк, разглядывая пустой причал, медленно багровел. Он наливался краской постепенно, от шеи ко лбу, словно кто-то заливал в него свекольный сок. Бухта была пуста. И в море, насколько можно было рассмотреть, никого не было. Никто не плыл к Монастырскому острову.

— И что теперь делать?!

Тут свекольный сок долился доверху, отчего здоровяк временно утратил интерес к пропаже, замолчал, с размаху уселся на доски и принялся плескать себе в лицо холодной морской водичкой.

— Тьфу, — сказал он, отдышавшись. — Селедка!

— Здесь я! — подсунулся парень.

— Да не ты, хвост те в глотку! — плюнул здоровяк. — Собаки морские тут селедку жрали. Вода вся провоняла!

Помор тем временем, не обращая внимания на спутников, прошел по пирсу, ловко перепрыгнул на гладкий камень, не слишком возвышающийся над водой, с него перебрался на другой — побольше и повыше, а также подальше от берега, — и вскоре добрался таким манером до скалы, одной из двух, отгораживающих бухточку от моря. Помаячив некоторое время на скале, он точно так же вернулся на пирс.