Перстень без камня

Барк на полном ходу шел в кипящее безумие волн. Публике на палубе было плохо видно открывающийся в рифах узкий проход. Кто-то из женщин завизжал, но визг сразу заглох — похоже, пассажирке зажали рот.

— Без паники, — строго сказал капитан, и голос его снова прокатился по всему кораблю. — Сохраняйте спокойствие, судари и сударыни. Мы идем точно в Игольное ушко.

Кристеана встала с походной скамьи, отмахнулась от подзорной трубы, подсунутой адъютантом, и из-под приложенной ко лбу ладони посмотрела вперед. Да, капитан Крандж направлял барк безупречно посередине прохода. Волны, устремляясь в единственную брешь в обороне архипелага, сплетались в тугие струи, словно река на перекатах. Вода в проходе казалась густо-синей, как небесный обсидиан. Кристеана вспомнила вдруг, что капитаны между собой называют проход в кольцевом рифе Путем праведников. Поток подхватил трехмачтовый барк как легкую лодочку, несколько ударов сердца — и они уже пронеслись сквозь Игольное ушко и заскользили по бирюзовой глади внутренних вод архипелага.

Чудовищный рев волн остался позади. Опасность миновала. Пассажиры на палубе захлопали в ладоши.

Кристеана дор Зеельмайн стиснула зубы, сжала кулаки и медленно опустилась на скамью. Каждый раз, лишаясь магии, привычной, как дыхание, она ощущала одно и то же.

Как будто ее убили. Ударили кинжалом прямо в сердце — насмерть, наповал.

Ощущение утраты было непереносимо острым. К такому не привыкают, сколько ни старайся. Который раз она посещает острова? Тридцатый, сороковой? Она не считала визиты сюда, как не считают поединки, но каждый раз надеялась, что будет легче, и каждый раз — умирала.

«Гетцельшойзе!» — мысленно выругалась блистательная дор Зеельмайн. Когда она была девчонкой, обычным строевым магом империи, и ее действительно дважды убивали — один раз сожгли, второй раз задушили паутиной, — ей было легче. Теперь…

Рана в груди постепенно затягивалась. То есть, ощущение раны, которой там на самом деле не было, становилось слабее. Стало можно вдохнуть. Стало можно разжать пальцы, оставившие следы ногтей на ладони, и с начальственным неудовольствием осмотреться по сторонам.

Как всегда, Кристеана отвлеклась на прохождение Охранного кольца и пропустила тот момент, когда архипелаг Трех ветров кажется единым целым. Когда она обратила на него внимание, архипелаг уже распался на острова. Вот выдвинул вперед свои фигурные желтые скалы Золотой остров — географический центр архипелага, административный центр… да и вообще центр. Левее и дальше маячат бурые утесы Монастырского острова. Остров магов с этой точки не виден вообще, его приплюснутая туша прячется за Золотым. И только если хорошо знать очертания здешних берегов и скал, можно понять, что то, что кажется правой оконечностью Золотого острова — на самом деле скальный гребень спрятавшегося за ним Острова магов. Кристеана угрюмо усмехнулась. И правильно, что тюрьма не лезет на глаза. Незачем.

Архипелаг, как гостеприимный дом, развернулся к гостям фасадом. Золотой остров был назван так за необычный цвет скал над бухтой, но постепенно название обрело другой смысл. Нужно иметь очень, очень много золота, чтобы посетить модный курорт на Трех ветрах.

Или — дело имперской важности.

* * *

В гавани было сыро и ветрено. Сейчас, когда до смены сезонов оставалось всего ничего, Ноорзвей казался особенно резким и холодным. В такую погоду никто из островитян без важной надобности в гавани не маячил, поэтому местных жителей, наблюдавших за приближением корабля, было ровно двое — начальник порта и король.

Зато глупые отдыхающие охотно мерзли на ветру. Им все здесь было желанным зрелищем — и желтые скалы, и лазурное море, и черный четкий силуэт трехмачтовика, вошедшего в акваторию архипелага, и молодой король Трех ветров, беседующий с начальником порта на смотровой площадке.

Орвель дор Тарсинг, опершись на балюстраду, задумчиво смотрел, как «Гордость Севера» совершает необходимые маневры, скользя по глади вод, как кавалер по паркету танцевальной залы в фигурах церемонного танца. Северный ветер дружелюбно, но сильно подпихивал барк в правый борт, и кораблю приходилось лавировать, двигаясь к берегу переменными галсами. Барк шел курсом бейдевинд на всех парусах — капитан Крандж демонстрировал умение обходиться без магического попутного ветра.

— Через десять зевков будет, — сказал король. — Как полагаете, Гайс?

— Полагаю, через двенадцать, — не соглашаясь, качнул головой начальник порта, сутуловатый худой мужчина с уксусной миной педанта. — Впрочем, если вашему величеству будет угодно…

— А вот мы проверим! — хмыкнул Орвель.

Он пошарил взглядом и в углу террасы обнаружил толстенькую зевающую жабу пестрой расцветки. Король нагнулся, поднял земноводное и посадил его перед собой на перила. Жаба не сделала попытки ни вырваться из монаршьей длани, ни сверзиться с перил. Она полуприкрыла глаза и флегматично зевнула.

— Раз, — сказал король.

— Пора чистить гавань, ваше величество, — сказал Геберт. — Течение несет коралловый песок. Появились мели.