Перстень без камня

— Перстень не найден, — мрачно повторил почтальон. — И у нас до сих пор нет зацепки, которая вывела бы на похитителя. Я продолжаю поиски, но, вероятнее всего, мы не успеем обнаружить пропажу до полудня. Значит, нам придется объявить населению и приезжим, что… Ваше величество! О чем вы думаете?

— Я женюсь, — честно сказал король.

Кристеана дор Зеельмайн тихо ахнула и глянула на него с каким-то новым выражением. Мбо Ун Бхе бросил острый взгляд на северянку. Йемителми с интересом посмотрел на дядю. И только Орвель продолжал смотреть куда-то внутрь себя. Огромный лохматый зверь с мечтательным выражением морды выглядел не то комично, не то умилительно — в зависимости от предпочтений смотрящего.

— Прямо сейчас? — недипломатично спросил Мбо. — То есть, хм, в твоем нынешнем виде?

— На вашей таинственной незнакомке? — скептически поинтересовался Йеми.

И, помедлив, высказалась дор Зеельмайн:

— Примите мои поздравления, блистательный кузен. Но вы уверены, что выбрали самое подходящее время?

— Да, — решительно сказал Орвель. — То есть… Прошу меня простить, судари и сударыня, я неверно высказался. Собственно говоря, она пока еще не приняла мое предложение. Но мы любим друг друга… Да, Йеми, конечно же, я говорю о Трине. Ну, разумеется, мы дождемся более благоприятного момента… Хм… Я немножко рассеян, вот и все. Так о чем вы говорили, Йеми?

Мбо Ун Бхе выразительно фыркнул, но промолчал.

— В полдень вам придется сообщить публике, что перстень пропал, ваше величество, — коротко сказал Йемителми. — Полдень — это через два часа. И будет паника.

Повисла пауза. От слов королевского почтальона в кабинете словно повеяло недобрым холодком. Как будто названная по имени угроза стала реальнее. До сих пор неприятности были словно отложены на будущее, а сиюминутное положение вещей не отличалось от обычного — но вот прозвучали слова «через два часа» и «паника», неприятности шагнули через порог и по-хозяйски расположились рядом с четырьмя людьми. Каждый из четверых привык принимать решения, но никому это было не в радость, особенно сейчас.

— Можно не сообщать пока о том, что перстень исчез, — прервала молчание дор Зеельмайн. — Во всяком случае, не говорить толпе, сказать лишь доверенным людям. Для публики будет спокойнее услышать, что перстень… ну, скажем, сломался. Камень не вынимается. И лучшие маги архипелага работают над тем, чтобы его починить.

— Отличная идея! — Йемителми бросил на северянку одобрительный взгляд.

— Лучшие маги архипелага, — проворчал Мбо, — заперты на Тюремном острове.

— Хорошо, сменим формулировку, — согласился королевский почтальон. — Лучшие маги Золотого острова… Да можно просто «лучшие маги», звучит успокаивающе.

— На Тюремном, да. И лучше бы они были заперты покрепче, — неожиданно трезво заметил Орвель. — Если мы не найдем перстень как можно быстрее, могут случиться неприятности похуже, чем паника среди отдыхающих. Но, знаете… мне все равно не по душе обманывать людей.

— Врать народу, — желчно заметил Мбо Ун Бхе, — это прямая королевская обязанность.

— Знаю, — вздохнул дор Тарсинг. — До сих пор мне просто везло.

— Праздник кончился, — подвела итог дор Зеельмайн.

* * *

Праздник кончился, но архипелаг Трех ветров об этом еще не знал.

Весь Бедельти, сверху донизу, был охвачен буйным весельем. Гуляющие торопились успеть то, чего не успели вчера, ночью и утром. Кто-то пел, кто-то пил, чуть ли не все танцевали. Летняя жара сдвинула понятия о приличиях — женские юбки стали короткими, вырезы глубокими, в Верхнем Бедельти несколько девиц залезли в фонтан и вылезли в мокрой насквозь одежде, публика рукоплескала. Жонглеры и уличные маги, музыканты и танцоры, гадалки и фокусники развлекали народ прямо на улицах, и люди бросали мелочь им в шляпы. Лоточники торговали всякой всячиной, проталкиваясь сквозь толпу. С высоты полета — скажем, драконьего, — гуляющая публика представала единым пестрым варевом, медленно текущим по улицам ошалелого городка.

Попадались и отдельные элементы, не сливающиеся с толпой. Например, на крыше гостиницы «Корона» некоторое время фальшиво пел смуглый усатый сударь в штанах и жилетке на голое тело. Когда рассерженный хозяин послал слуг снять безобразника с крыши, тот перелетел на соседнюю и был таков. Много шума наделал другой сударь, в руках у которого взорвалось яблоко, как первосортный фейерверк. Грохота и вони было на всю округу, а незадачливого мага пришлось уносить на носилках, потому что с перепугу он лишился чувств. По улицам свободно разгуливали мужчины и женщины со звериными головами, и непонятно было, где магический морок, а где искусная маска. А кое-кто и без маски, и без иллюзии выглядел странно. Еще там и сям замечали двух великанов, южанина и северянина, которые то пили пиво в одном кабачке, то вино — в другом, а то и просто шатались по городу и разглядывали публику, вроде кого-то искали. Это были Харракун и Ноорзвей, южный и северный ветры в человеческом обличье. Рассказывали и такую историю, будто один гуляка, расхрабрившийся от выпитого, крикнул им:

— Эй, ветры, а ну подуйте на меня! Жарко!