Перстень Григория Распутина

– Здравствуйте, – поздоровался Родион. – А зачем вы здесь?

– Да вот, – спеша опередить Дмитрия, проговорил майор, – хочу узнать, кому, кроме членов вашей семьи, было известно о перстне и его чудесных свойствах. О Григории Распутине, – пояснил майор, заметив недоумение на лице паренька.

– Да кто же будет такие глупости рассказывать? – недоуменно пожал плечами мальчик.

– Ну, может, не всерьез, а так, в виде страшилок. Приятелей поздним вечером попугать, – предположил майор.

– Ну, если только как страшилку, – смущенно согласился Родион.

– Ну и кого же ты пугал? – тут же уцепился за ответ Родиона Андриан Дементьевич.

– Ну, ребят из нашего отряда. Мы в поход в прошлом году ходили, вот я у костра ночью и рассказал. Но никто не испугался. Так, посмеялись, – краснея, пояснил Родион.

– А ты небось и приврал немного, чтобы пострашнее было? – подначил парнишку Андриан Дементьевич.

– Было немного, – смущаясь, признался Родион. – Сказал, что этот перстень беду отводит и с его помощью можно на врагов проклятие наслать. Вроде как приказал ему, и твой враг заболел, или там под машину попал, или с моста свалился.

– Складно. А кто именно был тогда у костра, помнишь, можешь фамилии назвать? – продолжал допытываться майор, и сам не понимая, что может извлечь из этого полезного. Просто привык добросовестно делать свое дело и делал.

– Да весь класс, кроме Люси Зуевой, она тогда ветрянкой болела. А еще вожатый Слава и Галина Гавриловна, наша учительница.

– Ну а может, кто-то из ребят заинтересовался этой историей и потом еще про нее спрашивал?

– Не помню. Вроде нет, – хмурясь от усилий, проговорил Родион.

– Ну, ладно. А вы, Вера Николаевна, кому-нибудь рассказывали о перстне?

– Я? – усмехнулась краем губ румяная, ясноглазая Вера. – Нет. Я в походы теперь не хожу, а больше мне рассказывать страшилки негде. А всерьез такую ерунду и рассказывать не стоит.

Что ж. Оставалось допросить саму вдову, она сейчас как раз одна, самое время с ней побеседовать, спускаясь на улицу по скрипучей деревянной лестнице, размышлял майор. А семья Кирилловых ему понравилась. Хотя алиби он у супругов все равно проверит. Да и сынишка убитого тоже хороший мальчик. Правильный, с неуместной горечью подумал майор и тут же себя одернул. Не раскисать. Не сейчас, не время.

А ведь у майора тоже был сын, и было бы ему примерно столько же, сколько сейчас Родиону Платонову, шестнадцать. Да вот не судьба. Погибли его сын с женой, не уберег он самых дорогих людей. В тридцатом году послали его на Волгу помогать местным властям с коллективизацией, а он, дурак, и жену с сыном прихватил, нет бы им в Ленинграде остаться. Поселились в большой деревне, стали с местным партийным руководством решение партии в жизнь претворять. Да народишко больно темный оказался, они им про колхоз, про трактора, про светлое будущее, а эти дурни вцепились каждый в свой клочок пашни, в свою коровенку, и хоть ты их режь. До того дошло, что когда пошли по дворам орудия труда переписывать, врукопашную кинулись. Их с будущим председателем едва не порешили, да они не дались, забаррикадировались в местном сельсовете. Благо, у Андриана Дементьевича «наган» был. Да, они-то забаррикадировались, а жена Зинаида с сыном Егоркой дома были, вот их-то мужички на улицу и выволокли и вместе с бабами до смерти забили, пока майор в сельсовете отсиживался. Да знай он, что творится, не телеграммы бы в район отбивал, а сам себя в руки мужичкам отдал. Нате, терзайте, только сыночка с женой не губите! Майор почувствовал, как обожгло щеки, не сдержался. Утерев рукавом лицо, оглянувшись по сторонам, Андриан Дементьевич поспешил прочь со двора, пока никто не увидел, как майор из уголовки слезами заливается. Не пристало ему нюниться, как бабе, а о сыночке и о Зине покойнице он дома, бессонной ночью думать будет.

Глава 5 20 июня 1936 г. Ленинград

До Международного проспекта майор добрался ближе к девяти вечера, во дворе дома на Четвертой Красноармейской уже было тихо, детвора по домам разбежалась, на скамеечке важно покуривали двое парней, то ли девушек ждали, то ли так околачивались. Постояв минутку задрав голову, посмотрев на распахнутые окна, послушав мирную какофонию звуков, летящую во двор с коммунальных кухонь, и шипящие звуки старенького патефона из чьей-то квартиры, майор вернулся на улицу и по парадной лестнице поднялся на четвертый этаж, в квартиру Платоновых.

– Кто там? – раздался из-за двери робкий, чуть испуганный голос.

– Майор Колодей, уголовный розыск. Мы с вами вчера беседовали, – напомнил майор.

Дверь приоткрылась на длину цепочки, и в щелку выглянуло бледное, худенькое личико Евдокии Андреевны.

– Простите, после смерти мужа я боюсь каждого шороха, – глядя на майора несчастными, потемневшими от горя глазами, пояснила Евдокия Андреевна, звякая цепочкой. – Проходите.

Идя за Евдокией Андреевной по коридору, Андриан Дементьевич отметил, как сгорбилась, постарела за последние сутки эта маленькая, хрупкая женщина с удивительными васильковыми глазами. И захотелось майору обнять ее, пожалеть…