Перстень Ивана Грозного

— А что, звонит мне потерпевшая с самого утра, я еще и до работы не доехал, она тарахтит в трубку, что в почтовый ящик ей подбросили кулон и деньги, двадцать тысяч. Ну, я тогда говорю, раз претензий не имеете, то заберите заявление, да поскорее. Чтобы нам, значит, статистику не портить. Обещала сегодня зайти. Замки, говорит, договорилась менять, мастера ждет. Так что как только — так сразу. Так что, Дуся, ты — золото, и мне с тобой повезло!

— Петя, — растрогалась Дуся, — спасибо тебе за добрые слова. Хоть и редко от тебя их дождешься…

— Так что, Дуся, если потерпевшая придет, ты уж тут с ней сама как-нибудь, а я в эти самые «Сосенки» поеду, убийство-то двойное на нас теперь висит…

— Ну ладно… — протянула покладистая Дуся, но капитан Лебедкин уже исчез.

И, как оказалось, очень вовремя, потому что тотчас постучалась в дверь кабинета та самая настырная тетка, чья племянница утонула прошлым летом, а она в это отказывалась верить.

— Капитана Лебедкина нет и до вечера точно не будет, — отчеканила Дуся.

Получилось это у нее не очень строго. Тетка потопталась на пороге и ушла. Но что-то подсказывало Дусе, что недалеко.

Лика открыла железную калитку, запертую на кодовый замок, вошла во двор, свернула налево, под арку, к своему подъезду. Остановившись возле крыльца, полезла в карман за ключами.

И вместе с ключами нечаянно вытащила из кармана какую-то скомканную бумажку. Бумажку эту подхватил ветер, закрутил, понес по двору.

И тут Лика вспомнила, что это такое.

Выходя сегодня из дома, она открыла почтовый ящик и достала оттуда почтовое извещение. На ее фамилию пришла какая-то бандероль или посылка. Лика удивилась: никаких посылок или бандеролей она не ждала. Может быть, это ошибка? Но нет, там была написана ее фамилия, и этот адрес… Может, инициалы перепутали и бандероль пришла свекрови? Да запросто на почте могли…

Лика сунула извещение в карман и благополучно о нем забыла, и вот теперь…

Черт! Нужно его подобрать! Вдруг там что-то важное, а без извещения-то могут и не дать…

Лика бросилась вслед за злополучной бумажкой, пытаясь перехватить ее в полете.

Бумажка приземлилась. На этот раз она лежала на асфальте недалеко от подъезда, но когда Лика уже подошла и протянула за ней руку, бумажка вспорхнула, как живая, и снова закружилась в воздухе, как запоздалый осенний листок.

Издевается она, что ли…

Бумажка плавно опустилась в углу двора. Лика перебежала через двор, наклонилась… и снова в последний момент чертова бумажка взлетела, выскользнув буквально из Ликиных рук.

Похоже, что она играет с ней в кошки-мышки!

Лика уже готова была сдаться, плюнуть на дурацкую бумажку — в конце концов, ей уже надоели эти игры, — но потом подумала, что тогда так и не узнает, что за бандероль пришла на ее имя, и решила сделать последнюю попытку. Потому что если свекровь узнает, что бандероль ее, то убить не убьет, но жизнь качественно испортить может.

На этот раз непослушная бумажка приземлилась возле канализационной решетки. Черт, не хватало еще перепачкаться!

Лика подошла к бумажке, наклонилась — и наконец ухватила ее за уголок.

Ну, слава богу!

Она уже хотела выпрямиться, но вдруг краем глаза заметила, что в решетке люка что-то тускло блестит. Да бог с ним, наверняка какая-то ерунда, фольга от шоколадки…

Однако, приглядевшись внимательнее, Лика увидела, что это не фольга. В щели решетки застрял перстень.

«Ерунда, — подумала она, — наверняка дешевая бижутерия, копеечная поделка из тех, что продают на вещевых рынках».

Однако какая-то непреодолимая сила тянула ее к этому перстню. Вспомнилась вдруг детская присказка «Чья потеря — моя находка!» И как бабушка говорила, что никогда нельзя проходить мимо находки — хоть копеечка, а подобрать надо, а то мимо счастья своего пройдешь. Примета такая.

Лика усмехнулась и наклонилась ниже, протянула руку, осторожно потрогала перстень. Перстень прочно застрял в щели. Она подцепила его пальцем, потянула — и, с трудом вытащив из решетки, положила на раскрытую ладонь.

Перстень был тяжелый, из темного, тускло-золотистого металла. Золотой? Лика никогда прежде не видела золота такого оттенка. Перстень был массивный, судя по всему, мужской, с круглой печаткой. На этой печатке было изображено мужское лицо. Лицо пожилого мужчины… нет, не пожилого.

Это был мужчина без возраста, он казался одновременно и молодым, как утренняя заря, и старым, как мир. У него была остроконечная, аккуратно расчесанная бородка и узкие злые глаза… Лике показалось, что эти глаза заглянули прямо ей в душу. Она вздрогнула и едва не уронила перстень… но в последнее мгновение сжала руку. Да так сильно, что ладони стало больно.

Она оглянулась по сторонам.

Ей показалось, что она почувствовала чей-то пристальный, внимательный взгляд.

Во дворе никого не было, никто не видел, как она копается в решетке канализационного люка.