Перстень Калиостро

Я постояла еще немного, поглядела в окно на деревья, покрытые почками, – май месяц, но весна в этом году поздняя, холодная. И настроение у меня соответствующее. Абсолютно не весеннее, ну да что об этом зря думать.

Проходя мимо квартиры Тамары Васильевны, я заколебалась: не зайти ли за Лешкой прямо сейчас. Но потом сообразила, что Тамара не отпустит так просто, усадит пить чай, замучает разговорами, а у меня желание только одно: избавиться от проклятых сумок и плюхнуться на диван. Так что я из дома позвоню Тамаре, что пришла, и Лешка мигом прибежит.

Я с облегчением перевела дух, поставила сумки у своей двери и достала ключи. Ключ вошел в замок легко, но дальше заело. Что ж, дело привычное, этот замок давно уже барахлит. Я собралась с силами, легонько повернула ключ вправо, а саму дверь попыталась приподнять. Наконец-то! Я по инерции вставила ключ в замок второй двери, но это оказалось ненужным – дверь была незаперта. Что такое? Я же точно помню, что мы с Лешкой закрыли все замки. У меня вообще пунктик: перед уходом из дома, даже ненадолго, я проверяю все краны, форточки, газовые горелки и замки.

По идее, надо было спуститься к Тамаре Васильевне и позвать на помощь, но я представила, как опять тащу проклятые сумки сначала вниз, а потом вверх, и решительно толкнула дверь.

В моей прихожей лежал человек. Вернее, ноги его находились в прихожей, а голова – в комнате, так что по ногам, обутым в кроссовки, я могла догадаться, что это мужчина. В квартире было тихо. Я осторожно вошла в прихожую и закрыла за собой дверь, потом достала носовой платок и прикоснулась к выключателю. Электричество было, прихожая озарилась тусклым светом лампочки в 60 Вт. Ноги не подавали признаков жизни. Я прошла вдоль ног в маленький коридорчик, с трудом протиснувшись в проем со своими сумками, закинула торбы на кухню и только тогда поглядела человеку в лицо. Это был мужчина, довольно молодой и бедновато одетый – куртка из кожзама, кроссовки советские и далеко не новые. Лицо у мужчины было белого цвета с таким сероватым оттенком, что в памяти моей всплыло слово «алебастр». Глаз его я не видела, так как голова была повернута лицом к стене, но почему-то сразу поняла, что человек мертв.

Если вы думаете, что я пришла в ужас, заорала и забилась в истерике, то глубоко ошибаетесь: после всего того, что со мной случилось за последний год, я на всякие неприятные неожиданности реагирую спокойно. Поэтому я спокойно убрала в холодильник скоропортящиеся продукты, потом спокойно позвонила Тамаре Васильевне и попросила ее посидеть с Лешкой еще часик, и только после этого набрала номер милиции, причем не «02», а номер именно нашего 52-го отделения, которое находилось в двух кварталах от моего дома.

Может, вам интересно, откуда я знаю номер своего отделения милиции? Долго рассказывать, а вообще-то мне его дала Тамара Васильевна, когда полгода назад у нее прямо на лестничной площадке какие-то типы отобрали пенсию. Тамара не растерялась, вошла в квартиру, потому что ключи у нее были в потайном кармане пальто, сразу же позвонила в милицию, подробно описала там грабителей – те, видно, решили, что бабка со страху их не запомнит, и не очень скрывались. И можете себе представить наше изумление, когда через два часа трое милиционеров на машине торжественно привезли Тамаре ее сумку. Правда, пенсии в сумке не оказалось, зато было пенсионное удостоверение и паспорт, поэтому Тамара Васильевна очень обрадовалась и прониклась уважением ко всем сотрудникам нашего славного 52-го отделения милиции.

Значит, я набрала номер и, на мой взгляд, весьма толково объяснила дежурному, по какому поводу звоню. Тот, однако, меня не понял, вернее, понял, но неправильно: он решил, что я его разыгрываю. Он заговорил со мной на повышенных тонах. Я тоже вышла из себя. В последнее время меня может вывести из себя любой пустяк, а тут все-таки труп в собственной прихожей. Точнее, труп-то я восприняла спокойно. Потому что он лежал себе и молчал, но вот когда на меня повышают голос, я реагирую неадекватно.

Дежурный наконец понял, что я не шучу, и сказал, что они приедут как только, так сразу. Я опять позвонила Тамаре Васильевне. Сказала, чтобы она ни в коем случае не выпускала Лешку, пусть хоть привяжет его к ножке кровати. Тамара по моему голосу поняла, что случилось несчастье, но расспрашивать не стала, поинтересовалась только, как я. Я ответила, что пока ничего.

За что уважаю Тамару Васильевну, так это за ее нелюбовь к сплетням. Она не сидит с бабками на лавочке у парадной и вообще с ними не знается. И со мной тоже разговаривает только на отвлеченные темы, в душу не лезет. Неплохая старушенция!