Перстень Калиостро

— А я знаю? — удивилась я. — Я же говорила дежурному: прихожу с рынка, открываю дверь, а он лежит мертвый.

— И никогда его раньше не видели? — недоверчиво спросил Михалыч.

— Никогда, — твердо ответила я.

— Так, и зачем же он сюда залез? Ключи вы не теряли?

— Нет.

— А еще у кого ключи есть?

— У мужа бывшего, но он тоже не терял. — По некоторым причинам я пока не хотела впутывать в это дело своего бывшего мужа.

— Вообще-то у вас такие замки, что пальцем открыть можно, — гнул свое прокуренный мент.

— У меня красть нечего! — отвернулась я.

— Кстати, вы проверили, ничего не пропало?

— Михалыч, — это вошел мордатый, — что ты с ней возишься. Ясно же: они поругались, она сама его и убила, а теперь нам лапшу на уши вешает.

— Ну, Ваня, — терпеливо возразил Михалыч, — ну ты сам посуди, удар ножом справа вверх, типичный сильный удар, так на зоне бьют. Ты на нее-то посмотри — в чем душа держится! Ну, допустим, я верю, что в злобе, в аффекте, так сказать.., но откуда она знает, как на зоне бьют?

Но мордатому Ване уж очень не хотелось расставаться со своей версией, он жаждал поскорее добиться от меня чистосердечного признания и закрыть дело.

— И потом, куда нож делся? — рассуждал Михалыч. — Здесь, в квартире, она его спрятала? Так ищи. Или в окно выбросила, потому что на помойку она сбегать бы не успела. Вон, бабули на солнышке сидят, мимо них не пройдешь.

— Они подтвердят, что видели, когда она домой шла?

— Конечно подтвердят, — вмешалась я. — Я с ними поздоровалась и сказала, сколько на рынке сахарный песок стоит.

Менты на мое вмешательство никак не отреагировали.

— Ну что там в комнатах? — спросил Михалыч.

— Искали что-то, — неохотно признал Ваня.

— Так ничего у вас не пропало? — Теперь они соизволили обратить свои взоры на меня.

— Вроде нет.

— Н-да, очевидно, вошли двое, тут из-за чего-то поссорились, один другого пырнул ножом, испугался и убежал. Иного объяснения я не нахожу, — задумчиво пробормотал Михалыч. — Сейчас врач приедет, еще люди, так надо бы пойти, соседей поспрашивать, кто что видел. Бабушек на лавочке подключить, по квартирам походить.

Я хотела спросить, кто будет ходить по квартирам — если мордатый Ваня, то ничего не получится: увидав его кирпичную рожу, люди и дверь-то не откроют, — но промолчала.

Действительно, через некоторое время квартира моя наполнилась народом, но перед этим у меня выдалась пятнадцатиминутная передышка, потому что Михалыч все же отослал Ваню расспрашивать старушек, а сам разложил на кухне какие-то бумажки и спросил у меня разрешения закурить. Я сказала, что пожалуйста, пусть курит на кухне, только я выйду, потому что не выношу запаха табачного дыма.

— Беременная, что ли? — ворчливо спросил он.

— Уже нет. — Я усмехнулась.

Он посмотрел на меня повнимательнее, видно, заметил мои худобу и бледность да и мешки под глазами. Уж не знаю, какие мысли появились в его прокуренной голове, но он разрешил мне находиться в комнате, только ничего там не трогать.

В комнате все было по-прежнему, только беспорядка еще прибавилось, потому что мордатый Ваня еще больше разбросал книги и газеты. Я на цыпочках прошла в «тещину» комнату и запихнула свою единственную драгоценность в коробку со старыми Лешкиными игрушками. Будем надеяться, что. милиция не станет устраивать в моем доме обыск. Показывать им ценную вещь я не собиралась: еще заберут как вещественное доказательство, а потом поминай как звали!

Возвращаясь обратно, я споткнулась о кипу старых журналов, валявшихся на полу, и увидела, что под ними что-то блестит.

Оглянувшись на дверь кухни, я нагнулась и подняла с пола связку ключей. Это, несомненно, были ключи от моей квартиры, однако совершенно новые. И еще одна странность — ключей было четыре, тогда как замков на, моих двух дверях всего три. То есть четвертым замком мы уже полтора года не пользовались, потому что он не работал.

Ай да Ваня, как хорошо все осмотрел, даже ключей не заметил, а они валялись чуть ли не под ногами! Отдать Михалычу? Я вспомнила, как краснорожий Ваня орал на меня благим матом, а Михалыч делал скучающее лицо и поглядывал на часы. Нет уж, не буду я с ними связываться, а то опять начнут орать. И я спрятала ключи в ту же коробку.

После ухода милиции и когда увезли труп мужика (забыла сказать, что он был совершенно рыжий, прямо морковного цвета), я на негнущихся ногах спустилась к Тамаре Васильевне за Лешкой. Тамара, увидев меня, только руками всплеснула. Вид у меня был, верно, жуткий, да и чувствовала я себя отвратительно. В голове стучали тысячи отбойных молотков, глаза слезились, к горлу волной подступала тошнота.

«Это от стресса, — твердила Тамара, — выпей чаю, тебе станет легче».

Но мне не хотелось чаю, а хотелось вернуться к себе, открыть все форточки и лечь на диван лицом к стене. Тем не менее я посидела немного у соседки, рассказала ей вкратце о моих неприятностях, и мы с Лешкой потащились домой. Лешка не капризничал, быстро вымылся и почистил зубы, а потом отправился в свою комнату и заснул.