Перстень Харома

Странник сосал амомедара, погрузив в него все свои симпоты, оставив только одну, которая, как паутинка, болталась в пространстве, фиксируя все изменения, чтобы, в случае чего, предупредить Странника об опасности. В данном секторе космоса царило спокойствие, так что ничто не мешало Страннику наслаждаться образами, высосанными из пальца амомедара.

К образам амомедара Странник подмешивал свои воспоминания, связывая логической цепочкой случайные картинки и выстраивая их в течение несуществующей жизни, которой никогда не было, но могла быть, если повернуть всё вспять. Он не жалел, что превратился в Странника, так как в той жизни, в которой он жил, ему не было места, а ту, о которой мечтал, он мог создать, употребляя амомедара.

Как часто бывает, кто-нибудь, случайно или нарочно, влезет туда, куда его не просят, мешая другим наслаждаться жизнью. Симпота Странника, доселе дремавшая, почувствовала движение и замерла, ожидая продолжения. В пространстве возле планеты Глаурия возникла фистула, из которой вывалились две капсулы и раскрылись. Транспортные латексные оболочки поплыли вокруг Глаурии, постепенно снижаясь, а капсулы так же незаметно, как и появились, пропали в фистуле, которая сразу же закрылась.

Странник с сожалением оставил амомедара, чтобы проследить путь транспортных оболочек, которые, кружась вокруг Глаурии, уходили на тёмную её сторону. Проверив их содержимое, Странник вспыхнул всеми симпотами, а его глифомы непроизвольно выбросили в пространство облако хранившихся там эмоций, которые тут же и с жадность стал впитывать амомедар, расправившись во все стороны хрупкими иглами и став похожим на пушистого ёжика.

* * *

В этот день тишина раннего утра в Боро была нарушена криками ужаса, которые неслись от северной окраины города по направлению к центру. Взбудораженные жители, вышедшие на улицу, чтобы увидеть причину крика, присоединяли свой голос к хору орущих и со всех ног неслись в направлении реки Леи, на берегу которой располагался новый городской квартал, заселённый, преимущественно, жителями, так или иначе принадлежащих к управляющей верхушке Страны Маргов и Фрей.

То, что видели жители потревоженных кварталов, и что приводило их в ужас, имело имя, которое звучало как Дульжинея. Напрасно Леметрия, Чери и Манароис орали у неё на плече, останавливая жителей и призывая их не бояться каменной горы, двигающейся по улицам города.

Наоборот, их крики ещё больше пугали жителей, так как каждый думал, что каменный гигант похищает людей, чтобы их съесть, и, поэтому, удирали со всей возможной скоростью, создавая панику, которая опережала их движение.

Первые добежавшие до Леи договаривались с лодочниками, чтобы их перевезли на другую сторону реки, и, вскоре, ни одной лодки невозможно было найти, поэтому многие бросились переплывать реку вплавь. А молва делала своё дело и весть о людоеде-гиганте достигла всех уголков города.

Хенка и Фогги в городе не было, и все дела вела Эстата, огромной силы женщина, которая ничего не боялась. Первым сообщениям Эстата не поверила, но когда вышла на улицу, то сама увидела огромный силуэт, который двигался к ним. Не испугавшись, она тут же дала команду фреям и маргам приготовить луки и копить силы, чтобы, применив волшебство или стрелы, остановить движение гиганта.

Такая рассудительность добавила духу остальным маргам и фреям, которые тут же принялись выполнять распоряжение Эстаты, занимая позиции за домами. Заместитель Эстаты, фрея Рома, получила указание собрать всех детей и отправить подальше от города. Байли, появившаяся при первых криках, распорядиться лучше Эстаты не могла, поэтому только поддерживала её команды своим статусом.

Вокруг неё носились Марэлай, Марго и Дуклэон, которые ничуть не боялись, а взирали на всё, как на приключение. Марэлай держала в руках Банди, а Туманный Кот невесомо сидел на руках у Марго, которая считала его самым близким ей, так как он, как две капли воды, был похож на её Хамми.

Подошедшая Дульжинея, совсем обезумевшая от страха потерять своего Бандрандоса, остановилась на главной площади и грозно спросила:

— Где мой Бандрандосик?

Площадь ощенилась луками, но никто не стрелял – боялись попасть в Леметрию, Чери или Манароис.

— Еще шаг и мы будем стрелять, — громко предупредила Эстата. Дульжинея, оглянувшись, увидела Марэлай, державшую Банди и жалобно попросила:

— Девочка, отдай Бандрандосика.

— А вы отдайте наших тёть, — решительно потребовала Марэлай, прячась за Байли.

— На, — сказала Дульжинея, схватила в горсть завизжавших у неё на плече тёть, и высыпала их из ладошки на землю.

— Дуля, ты дура … — сообщил ей Банди, когда Дульжинея умудрилась взять его с ладони Марэлай.

— Бандрандосик... — Дульжинея попыталась погладить Банди, своей ладошкой размером с крышу дома, на что Банди ответил:

— Дуля, ты дура... — и попытался пригнуться, чтобы его не раздавила ладошка Дульжинеи. Чтобы не испытывать судьбу, Банди открыл глифомы и его Дульжинея погрузилась туда целиком. Что она испытывала, оставалось неизвестным, но выглядела она, как застывшая каменная гора.