Перстень Харома

— Вот так, — сказал Дима, впиваясь в её губы. Она обняла его за шею, и они долго стояли, истязая друг другу губы, пока Анни не спохватилась:

— Я ужасно хочу есть!

Они покушали, и, нарушив стоящую ранее невидимую стенку между ними, вместе забрались в широком кресле, наслаждаясь теплом от камина, который разжёг Дима. Языки пламени завораживали своим непостоянством, меняя свой облик каждое мгновение, а они, изредка целуясь, смотрели в огонь, с приятной нежностью ощущая присутствие другого.

Когда пришла пора спать, Дима посмотрел на Анни, а она, растерянная, сказала: — Я боюсь, — на что он серьёзно ответил:

— Я тебя не трону. Мы только будем вместе лежать.

Забравшись в кровать, Дима повернулся к ней:

— Всё забываю у тебя спросить, что за ожерелье у тебя на шее?

— Подарок моего друга, — сказала Анни, не особо распространяясь о сардониксе на шее. Немного помолчали, неподвижно глядя на расписанный потолок. Как-то сами собой потянулись руки, а губы нашли друг друга, чтобы тут же начать ласкать, а остановиться никто не пожелал.

Неистовство продолжалось целую ночь и только под утро они заснули. Когда, ближе к обеду, они поднялись из кровати, немного смущённые друг другом, Анни, краснея, спросила, комкая в руках простыни в пятнах:

— Куда это девать?

Дима забрал и унёс, а Анни торопливо убежала под душ, смывая следы ночи, которые нельзя и не хотелось смывать из памяти.

Кушали, не говоря ни слова, а сразу после обеда, Дима подошёл к Анни и, став на колена, спросил: — Ты будешь моей женой? — на что Анни ответила одним словом: — Да.

— Одевайся, — сказал Дима.

— Зачем? — не поняла Анни.

— Мы едем в муниципалитет, — ответил Дима.

— Зачем? — не поняла Анни.

— Ты тупая, — рассмеялся Дима, стоя на коленях.

— Сам тупой, — рассмеялась Анни, впиваясь в него губами. Оторвавшись от него, она отправилась наверх, пригрозив пальцем:

— Так и жди!

Когда она, одетая, спустилась вниз, он стоял на коленках.

— И кто из нас тупой? — спросила она у него.

— Понял, не тупой, — ответил Дима, заложив руку за ворот халата, и побежал одеваться.

В муниципалитете у них взяли документы и очень быстро выдали две бумажки:

— Приходите через месяц, — сообщила, озаряя их улыбкой, молодая девушка с бейжиком муниципалитета.

— Почему так долго? — обескуражено спросил Дима.

— Балда, может, я передумаю, — пошутила Анни, а девушка лучезарно ей подмигнула. Когда они вышли из здания, Дима озабоченно спросил:

— Ты, правда, можешь передумать?

— Не надейся, — успокоила его Анни.

Дима бездельничал целую неделю, пока была Анни, забыв о своей работе и своих спонсорах, а те даже не напоминали о себе. Единственный, кто появлялся в особняке, была мадемуазель Мари, да невидимый повар, оставляющий на кухне готовый обед.

Анна, в свой последний день, озабоченно спросила:

— Тебя не беспокоит то, что ты не видел своих меценатов?

— Нет, — ответил Дима, — здесь люди доверяют друг другу. А пока тебя не будет, я наверстаю, — добавил он, улыбаясь на всё лицо.

— Не знаю, не знаю, — сказала Анни, искоса поглядывая на мадемуазель Мари, приехавшую в аэропорт её провожать.

— Не беспокойся, — шепнул ей на ухо Дима, — она мне совсем не нравится.

— Мне тоже, — сказала правду Анни.

* * *

Товарищ Тёмный источал само обаяние, и все домочадцы были от него без ума, в особенности Алида, которая обожала брать здоровенного коня на руки и поглаживать его по пузу. Чтобы облегчить ей данное действие, которое доставляло ему удовольствие, товарищ Тёмный уменьшал свой вес до минимума, вызывая у Алиды сочувствие: «Что же ты такой лёгонький?» — и подкармливала его овсом. То, что овёс высыпался аккуратной кучкой под товарища Тёмного и зерно с удовольствием склёвывала курица, не волновала Алиду, так как она этого не видела, балуя любимца.

А вот Сергею присутствие товарища Тёмного не нравилось. Он ещё помнил, как десяток лет назад, его, Сергея, товарищ Тёмный вернул к Элайни и дочери Марго, вложив в его голову знания того, как они с Элайни здесь жили до его появления. Только голова Сергея, поверив сразу, критически перебрала внушаемое и определила, что многого того, что он знал, в его жизни не было.

Сергея тревожила мысль, что товарищ Тёмный здесь не только для того, чтобы соединить Альмавер и её мать, Бонасис, но имеет ещё какую-то цель, касающуюся их с Элайни, тем более что у них, отчего-то, пропала Марго. Сергей подспудно думал, что исчезновение дочери как-то связано с появлением товарища Тёмного, а неясные высказывания Хамми, что с Марго будет всё в порядке, как будто подтверждали эти подозрения.

Поэтому, когда однажды утром товарищ Тёмный сказал Сергею: «Пойдём, прокатимся!» — он был внутренне готов к разговору, и размышлял о том, какую жертву им придется принести, чтобы вернуть Марго назад. Товарищ Тёмный, проверив мысли Сергея, не стал ходить вокруг да около, а сообщил:

— Я появился здесь, чтобы вернуть Элайни и тебя в ваше время.

— А как же Марго? — спросил Сергей, внутренне напрягаясь – вот она, жертва за их возвращение. Жертва, с которой он был совсем не согласен.

— Марго уже там и ждёт вас, — сообщил Тёмный, но Сергей ему не поверил.