Перстень королевы (Роберт Деверо, граф Эссекс – королева Елизавета. Англия)

И все началось сначала! Королева и молодой граф снова стали добрыми друзьями – к величайшей досаде Рейли и всех других, которые уже порадовались было падению его звезды. Напрасно радовались! Елизавета не отпускала своего возлюбленного ни на шаг, она танцевала с ним, шутила только с ним, смеялась только его остротам, умилялась его дерзостью и откровенностью, играла с ним в карты до рассвета и вообще места себе не находила, когда его не было рядом.

Это преисполнило Эссекса безграничной уверенностью в себе и в любви к нему королевы. Честолюбивые мечтания вновь овладели им. Не удалась эскапада в Испании – значит, следует поискать себя в другом. Например, в министерской деятельности. Чем он хуже других советников королевы, которые лихо управляют страной? Чем он хуже Уильяма Сесила, лорда Берли, хранителя печати и первого советника королевы?

Самонадеянность Роберта простиралась не только на сферу деятельности государственной. Он в самом деле был сыном своей чувственной матери, а потому очень скоро начал изменять жене. Причем отнюдь не только с дамами высокородными, например с графиней Ноттингем, которая была влюблена в него до неприличия и не раз даже покушалась на самоубийство… Только гордыня ее мужа защищала безрассудную женщину: связываться с Ноттингемом побаивались и слишком уж о графине не сплетничали. Кажется, даже до королевы не дошли слухи о ней и об Эссексе. В основном фаворит Елизаветы изменял ей довольно пошло: с ее же горничными! У него уже было два сына от Френсис, но горничные не отставали от благородных леди – Элизабет Сатвэлл назвала своего (его) сына Уолтером Деверо, Мэри Говард тоже родила, и мисс Рассел, мисс Бриджес тоже, и все они были беспрестанно унижаемы и уничижаемы королевой за связь с ее возлюбленным.

А он делал что хотел, уверенный, будто ему все дозволено! Однако время его истекало… О нет, Елизавета по-прежнему обожала Эссекса, но теперь к обожанию примешивалась сильнейшая доля раздражения. Ну да, она ведь была не только женщина, но и королева, а Эссекс – не только ее любимый мужчина, но и не слишком удачливый, чрезмерно самонадеянный государственный деятель. Иногда, раздражаясь, Елизавета называла его «дикий Робин», а «дикими» в те времена иногда называли сумасшедших. Право, в действиях Эссекса, ошалевшего от вседозволенности, оставалось все меньше разумного. Он становился гибельно самонадеян. Врагов становилось у него все больше. Скоро его врагом стала и королева.

Ирландия – этот вечный камень преткновения для английской короны – на сей раз стала яблоком раздора между королевой и ее ненаглядным «enfant terrible». Королева собиралась послать туда делегацию палаты лордов во главе с сэром Уильямом Ноллисом, с которым была в родстве (так же, как и Эссекс) и которому вполне доверяла. Однако Эссекс внезапно воскликнул:

– Это не та кандидатура. Я предлагаю послать в Ирландию Джорджа Кэрью.

Конечно, Кэрью хорошо знал положение в Ирландии, однако королева настаивала, что руководить делегацией должен Ноллис.

– Вы ошибаетесь, мадам, – возразил Эссекс. – Мой дядя не подходит. Кэрью – вот кто вам нужен!

Такой наглости еще никто себе не позволял! Королеву вполне можно было убедить – например, Сесил умел это делать очень искусно, – однако никому и в голову не могло прийти лезть напролом, да еще говорить с нею в таком тоне!

Елизавета, впрочем, сдержалась. Она просто пожала плечами, как бы призывая присутствующих не обращать внимания на всякие глупости, и продолжала разговаривать так, словно Эссекса тут и не было. Следуя ее примеру, на него перестали обращать внимание и остальные.

Но тут кровь бросилась в голову Эссексу. Он вскочил и, красный от злости, демонстративно повернувшись к королеве спиной, пошел вон из зала.

Этого Елизавета не могла снести! Она поймала его за руку, повернула к себе и надавала пощечин со словами:

– За такую дерзость тебя следует повесить!

Эссекс от ярости лишился рассудка. Он схватился за шпагу и вытащил бы ее, когда бы не был немедленно схвачен. Его вытащили из зала, а он упирался ногами и кричал, что не потерпел бы такого оскорбления от самого Генриха VIII, не то что от женщины!

– Ну так иди и повесься! – крикнула Елизавета.

Прошло довольно много времени, прежде чем напряженная ситуация рассосалась. Сначала бесился Эссекс, хотя мать, сестра и жена умоляли его примириться с королевой. Потом Елизавета не желала его принимать, и наконец он от горя даже заболел. Ну, тут уж сердце влюбленной женщины заныло от тоски и жалости – она послала к Эссексу своего врача, Роберт мгновенно выздоровел, и на ближайшем балу королева танцевала только с ним. Оба были в явном восторге друг от друга, а главное, он поехал в Ирландию, где назревало очередное восстание. Это доказало, что королева ему доверяет по-прежнему и принимает его всерьез. Эссекс получил полномочия на усмирение Ирландии.