Перстень Лёвеншёльдов

Думайте что хотите о нас, кавалерах, но для нее мы сделали все, что в наших силах. И это ее заслуга, что мы не перестреляли вас всех сегодня ночью. А теперь я говорю вам — отпустите ее и подите прочь, не то земля разверзнется у вас под ногами! А когда вы пойдете отсюда, молите Господа о прощении за то, что напугали и обидели человека доброго и невинного. А сейчас убирайтесь отсюда! Довольно мы вас терпели!

Еще до того как он умолк, те, кто нес графиню, опустили ее на каменную ступеньку крыльца. Один рослый крестьянин подошел к ней и смущенно протянул ей свою большую руку.

— Спасибо и доброй вам ночи, — сказал он, — злого умысла у нас не было, графиня.

За ним подошел другой и осторожно пожал ей руку.

— Спасибо, спите спокойно. И не сердитесь на нас!

Йёста спрыгнул вниз и встал рядом с графиней. Тогда они стали и ему пожимать руку.

Так все они, один за другим, медленно и неуклюже подходили к ним и желали им спокойной ночи. Они снова стали смирными, такими же, как в то утро, когда уходили из дома, до того как голод и жажда мести превратили их в диких зверей.

Они смотрели графине прямо в лицо, излучавшее столько невинности и доброты, что у многих на глазах выступали слезы. Это было безмолвным преклонением перед благородством ее души. Казалось, люди радовались, что хоть один человек сохранил в себе столько доброты.

Не каждый мог пожать ей руку, ведь людей было так много, а молодая женщина сильно устала и ослабела. Но все они подходили, чтобы посмотреть на нее и попрощаться с Йёстой, его рука могла выдержать сколько угодно пожатий.

Йёста стоял как во сне. Этой ночью в его сердце зародилась новая любовь.

«О мой народ, — думал он, — о мой народ, как я люблю тебя!» Он чувствовал, что любит каждого в этой толпе, исчезающей в ночи, несущей впереди мертвую девушку, всех этих людей в грубой одежде и дурно пахнущих башмаках, всех их, живущих в серых домишках на опушке леса, кто едва ли умеет водить пером и вряд ли умеет читать, кто не испытал полноты и богатства жизни, а знает лишь тяжкую борьбу за хлеб насущный.

Он любил их с болезненной и пламенной нежностью, вызывающей слезы у него на глазах. Он не знал, что ему сделать для них, но он любил их. О Боже милостивый, неужто настанет день, когда и они полюбят его? О, если бы этот день настал!

Он вдруг очнулся от своих мечтаний. Жена положила ему руку на плечо. Люди ушли. Они стояли на лестнице вдвоем.

— О Йёста, Йёста, как ты мог?

Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Я сказал правду! — воскликнул он. — Я никогда не обещал девушке из Нюгорда жениться на ней. «Приходи сюда в следующую пятницу повеселиться» — вот все, что я сказал ей. Я не виноват, что она полюбила меня.

— А я вовсе не о том! Как ты мог сказать людям, что я добра и чиста? Йёста, Йёста, разве ты не знаешь, что я любила тебя, когда еще не имела на то права? Мне было стыдно людей, Йёста. Я готова была умереть от стыда.

Ее плечи вздрагивали от рыданий.

Он стоял и смотрел на нее.

— О друг мой, любимая моя! — тихо сказал он. — Какое счастье, что ты так добра! Какое счастье, что у тебя такая прекрасная душа!

Глава тридцать третья Кевенхюллер

Кевенхюллер, талантливый ученый и человек весьма просвещенный во всех отношениях, родился в семидесятые годы XVIII столетия. Сын бургграфа, он мог бы жить в высоких дворцах и ездить верхом рядом с императором, но на это у него не было ни малейшего желания.

Он готов был превратить высокие башни своего замка в ветряные мельницы, рыцарский зал в слесарную, а женскую половину в часовую мастерскую. Ему хотелось наполнять замок вращающимися колесами и раскачивающимися рычагами. Но поскольку ему этого не позволили, он оставил эту роскошную жизнь, чтобы изучить ремесло часовщика. Вскоре он постиг все тонкости этой науки о зубчатых колесиках, пружинках и маятниках. Он научился делать и солнечные, и астрономические часы, и стенные часы с маятником, поющими канарейками, играющими в рожок пастушками, огромные часы, заполняющие всю церковную колокольню, со сложнейшим механизмом, и крошечные, которые могут уместиться в медальон.

Получив диплом часовых дел мастера, он надел на спину котомку, взял в руку сучковатую палку и отправился странствовать по белу свету, чтобы изучить все, что движется с помощью валиков и колес. Ведь Кевенхюллер вовсе не был обыкновенным часовщиком, он хотел стать великим изобретателем и преобразовать мир.

Побывав таким образом во многих странах, он очутился в Вермланде, где решил изучить мельничные колеса и горнорудное дело. В одно прекрасное утро он, переходя площадь Карлстада, повстречался с лесной феей, которой вздумалось забрести в город. Эта важная дама тоже переходила площадь, но с противоположной стороны, навстречу Кевенхюллеру.