Перстень отравителя

На место Феликс приехал даже раньше, чем планировал, хотя и пришлось поплутать во дворах, прежде чем отыскал старую пятиэтажку. На звонок домофона никто не ответил. Тогда Феликс позвонил в соседнюю квартиру, и ему открыли, даже не спросив, кто пришел. Поднявшись на второй этаж, он позвонил в обшитую светлыми деревянными планками дверь. Подождал, снова позвонил, но ему не открыли, хотя в квартире явно кто-то находился – светился дверной глазок, доносились звуки музыки. «Рахманинов. Рапсодия на тему Паганини», – машинально подумал Феликс, нажал на кнопку звонка, долго не отпускал, но снова безрезультатно. Взявшись за ручку, он убедился, что дверь заперта. Решив, что начинать знакомство с дочерью покойного со взлома замков не лучший вариант, Феликс спустился вниз и вышел из подъезда.

На улице стемнело, по периметру небольшого двора с детской площадкой и парой деревьев зажглись фонари. На площадке сидела шумная компания подростков, в остальном двор пустовал. Феликс обошел дом, нашел балкон – к сожалению, он выходил на проезжую часть, забраться незаметно не представлялось возможным, – и остановился у окна с торца здания: старая рама, приоткрытая форточка. Окинув взглядом тихий темный проулок, Феликс коснулся пальцами кирпичной стены и, словно гигантская ящерица, бесшумно скользнул вверх. Открыть окно было секундным делом, и вскоре он уже мягко спрыгнул на пол просторной кухни.

Света, падающего откуда-то из квартирного пространства, хватило, чтобы рассмотреть приличную мебель, хорошую, но захламленную обстановку. Кухня была натурально замусорена: на столе, на полу, даже на плите стояли пустые винные и пивные бутылки, на полу валялись смятые сигаретные пачки, какие-то обрывки, целлофановые пакеты. Стараясь не наступать на мусор, Феликс вышел из кухни и направился на звуки музыки. В зале горел свет, без звука работал телевизор, но помещение пустовало. Музыка доносилась из темной комнаты по соседству. Феликс подошел к проему и постучал по дверному косяку.

– Ирина? Вы здесь? Это Феликс, друг вашего отца.

Глаза его немного привыкли к темноте, и он увидел лежащую на кровати женщину то ли в белом халате, то ли в длинной ночной рубашке. Феликс ступил за порог и провел рукой по стене в поиске выключателя. Вспыхнул свет, и взору предстала спальня, некогда хорошо обставленная, а теперь превращенная в такой же бардак, как и кухня. На кровати лицом вверх лежала женщина в белом кружевном пеньюаре. Ее темные с проседью волосы были разбросаны по подушке. Бледное лицо с заострившимися чертами еще не так давно можно было бы назвать красивым, но алкоголь успел его испортить. Стройная фигура, тонкая кость, на вид ей можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Лежала она неподвижно, казалось – не дышала. На тумбочке у кровати стояли три пустые винные бутылки, между ними валялась куча упаковок из-под таблеток. Феликс прошел к музыкальному центру, стоящему на столике в углу, выключил музыку, затем подошел к женщине, пощупал пульс, приподнял веки, подумал, что разговаривали они не больше получаса назад, значит, дело еще можно было поправить.

Сняв пиджак и засучив рукава, он вернулся на кухню, отыскал пустую пластиковую бутылку, разрезал ее пополам, налил в чайник теплой воды и вернулся в спальню. Придав телу полусидячее положение, Феликс вставил в рот женщине импровизированную воронку из пластиковой бутылки и потихоньку стал вливать воду из чайника. Когда вода кончилась, он пошел за следующей порцией и прихватил заодно из ванной пластмассовый розовый тазик, который и поставил у изголовья кровати.

В начале третьей порции хозяйка квартиры, наконец, стала подавать признаки жизни. Феликс перевернул ее на бок так, чтобы голова находилась над тазиком, и женщину начало выворачивать.

По мере того, как приходила в себя, она начинала сопротивляться, при этом толком не соображая, что происходит. Феликс аккуратно гасил это сопротивление, продолжая вливать воду.

Еще три чайника спустя ее взгляд сделался более-менее осмысленным, и женщина прохрипела:

– Хватит! Перестань! Хватит!

– Давай-ка для верности еще немножко, – Феликс потряс пластмассовым чайником, прислушиваясь к бульканью. – Сама выпьешь или через бутылку?

– Сама! – Женщина схватила чайник дрожащими руками и стала глотать воду из носика, неотрывно глядя на незнакомца.

Когда стихли рвотные спазмы, она без сил откинулась на подушки – ее трясло в ознобе. Феликс выдернул из-под нее одеяло, укрыл до самого подбородка, присел на край кровати и стал на нее смотреть, подперев кулаком подбородок.

– Ты кто? – тихо произнесла женщина.

– Феликс.

– Какой еще Феликс?

– Эдуардович Нежинский. Ты Ирина Беспалова?

– Да.

– Тогда я друг твоего отца. Я тебе звонил с час назад, мы разговаривали, помнишь?

– Нет.

– Понятно. Сейчас тебе лучше поспать, я позвоню утром…

– Нет! – воскликнула Ирина, вздрагивая всем телом. Она попыталась привстать и схватить его за руку, но не хватило сил.

– Не уходи! Я умру! Только не уходи!