Перстень Парацельса

И в тот самый миг, когда Герман разглядел далёкую синеву, невидимая сила мягко отняла его от земли и повлекла ввысь. Сначала он испугался, решив, что оказался в ловушке, но через несколько секунд понял, что может управлять полётом с той же лёгкостью, что и ходьбой.

Это казалось невероятным.

Это было прекрасным.

Правда, подъём получился недолгим. Минуты не прошло, и воин оказался над лесом, выглядевшим теперь, как тёмно-рыже-буро-зелёное рыхло-холмистое поле под лазоревым небом. Им можно было бы залюбоваться, но…

Стоп! Вот оно!

Недалеко от Германа синеву неба нарушала отвратительной черноты туча, а прямо под ней таранил безупречный простор островерхий, лишённый растительности холм.

– Сюда?

Разумеется, сюда.

Лысая гора! Она – средоточие зла, а грозовое пятно – его отблеск на небеса. Тень зла! И Герман, Дон Кихот наших дней, должен избавить мир от скверны.

Вперёд!

Стремительный полёт. Ветер стегает по глазам так, что выступают слёзы, но это ерунда… Ерунда на фоне охвативших воина ощущений: Герман не любил выставлять чувства напоказ, но не сдержал восторженный вопль, пережив невероятно сладкое ощущение свободного полёта. Захотелось взмыть ввысь, в бездонность неба – как ракета! Захотелось покрутиться в чистоте неба, развлекаться фигурами высшего пилотажа. Захотелось радоваться невиданной свободе…

Но он осадил себя: сперва – дело.

Продолжил полёт к Лысой горе, а ещё через несколько секунд оглянулся, услышав шум хлопающих крыльев, и холодно прищурился, увидев трёх мчащихся на него чудовищ.

Больше всего они походили на древних летающих ящеров, птеродактилей, только крупнее и отвратительнее, оснащённые рогами и лапами с длинными острыми когтями. Их зубастые пасти скалились в мерзких ухмылках, а глаза пылали злобой – почти человеческой. В небе они выглядели неестественно, было непонятно, как такие здоровяки способны оторваться от земли, но летели быстро, и кожистые крылья рассекали воздух с резким свистом.

От нетерпения и желания поскорее напасть твари сбились в кучу, нарушили боевой строй, двое задели друг друга крыльями, потеряли ритм полёта, и это обстоятельство дало Герману дополнительный шанс. Воин планировал подпустить ящеров как можно ближе, затем резко взмыть вверх, используя своё преимущество в скорости и маневренности, и атаковать с высоты, но, столкнувшись, твари подыграли ему, одному птеродактилю пришлось уйти вправо, второй же сбросил скорость, беспорядочно захлопал крыльями, и Герман стремительно нырнул под него, проскользнул мимо страшных когтей, почти до рукояти вонзил меч в беззащитное брюхо зверя и потащил вперёд, распарывая врага, как набитый мусором мешок.

Небо огласил жалобный вой.

Выскочив из-под ящера, Герман взмыл вверх с разворотом – сам того не зная, выполнил полноценный иммельман и увидел красивое: распоротый враг камнем летит к земле, попутно бомбардируя её чем-то красным, а две другие твари растерянно мечутся вокруг, пытаясь сообразить, как именно они потеряли собрата.

– Учитесь! – в восторге завопил Герман, хотя, конечно, ничему он не собирался этих гадов учить.

Только убивать!

И ринулся в следующую атаку.

Второй монстр так и не понял, что случилось, и даже вряд ли ощутил страшный удар в основание черепа. Просто – раз! – и выключился свет. Причём навсегда. Атака сверху – одна из самых неприятных в воздушном бою.

Второй победный крик, второй вопль умирающей твари, вторая туша, ломающая ветви при падении к земле. Два – ноль в пользу Германа, но оставался третий враг, и расслабляться нельзя…

И не получилось.

Третий ящер знал цену времени в бою и набросился на Германа в то самое мгновение, когда воин праздновал победу. И должен был разорвать его, но в самый, в самый последний миг Герман ухитрился извернуться, сотворив совершенно невозможное сальто, и вместо смертельного удара когтём получил лишь мощный толчок, швырнувший его в сторону ближайших облаков.

Закувыркало так, что где там небо, где земля! Земля-небо-земля-небо-земля-небо! Сумасшедший вихрь сбил с толку, с ориентации, едва не заставил забыть о том, что в любой момент огромный ящер окажется на расстоянии удара, и тогда уж точно не спастись…

Но не заставил.

Герман шумно выдохнул и «выключил» полёт. И тут же рухнул вниз, к вершинам деревьев, рухнул, но перестал вертеться из стороны в сторону и в самом деле избежал следующего выпада подоспевшей твари.

Ударился о ветки, вновь «запустил» полёт, остановился, ухватился за толстый сук и замер, тяжело дыша. Ящер тенью скользнул над головой, высматривая, куда упал воин, развернулся и пошёл на снижение.

– Я здесь, придурок, здесь!

Герман взмахнул рукой, привлекая внимание разъярённой твари, убедился, что замечен, и стал медленно спускаться к земле… И рассмеялся, увидев, что враг попал в заботливо приготовленную ловушку.

Здесь, в чаще, среди могучих стволов и переплетения толстых ветвей, размеры ящера играли против него: тварь не могла повернуться, с трудом взмахивала крыльями, выглядела неуклюжей, как слон в посудной лавке – и была такой! – а маленький на её фоне Герман мгновенно заполучил огромное преимущество.

Атака!