Перстень Парацельса

Красивую до невозможности, но какую-то чужую.

За эти два дня её фигура замечательно налилась и округлилась, не раздалась, нет, а набрала восхитительной женственности, уйдя от прелестной угловатости юности. Бутон, которым была его девушка, распустился в очаровательную, сводящую с ума женщину, но Виктор…

Виктор почему-то не знал, как к этому относиться.

– Пойдём в спальню, – тихо сказала Даша, взяла Громова за руку и неспешно, как пьяного, повела за собой.

А он не сказал, как собирался сказать, что ему было хорошо.

Потому что не помнил, было ли ему хорошо.

* * *

Стемнело, но он не зажигал света, лежал и смотрел в потолок, испытывая спокойное, какое-то серое равнодушие. Он убил, а потом признался в убийстве почти незнакомым людям. Он избавил мир от маленького кусочка зла, но ему нравилось то, что он делал. Он предложил убить ещё, и с ним согласились.

«Не стал ли я злом?»

«А если стал – не всё ли равно? Ведь я в любом случае истребляю зло».

Он поможет Карине отомстить и так, возможно, сделает её чуточку счастливее. Хоть немного успокоит её мятущуюся душу. Не позволит подонку продолжать измываться над нею и над другими, а другие наверняка есть. Они остановят этого подонка и прочих, подобных ему.

Но этого ли хочет Бранделиус?

«Этого».

Ответ прозвучал уверенно, коротко и ясно.

Никаких сомнений.

Бранделиус знает, что нужно делать.

А то, чего хочет Бранделиус, – хочет и он.

Тут Рыжий мысленно запнулся, потому что слишком уж подавленно, верноподданно прозвучала последняя мысль: желания Бранделиуса – его желания. Так? И по общему ощущению то, которое «глобальное», которое стоит на аксиомах вроде «солнце всходит на востоке», получалось, что да: желания Бранделиуса – и его желания. В этом не было никаких сомнений, если бы… Если бы не малюсенький, почти незаметный червячок в глубине души.

Тот самый, который заставил запнуться.

Герман поморщился, встал и прошёлся по комнате. Голова не то чтобы болела, но была тяжёлая, мутная, хотелось подставить её под струю прохладной воды, размыть эту муть, смыть тяжесть…

Герман побрёл в ванную.

Включил свет, мельком глянул в зеркало и… И застыл.

В первый миг он оторопел, как будто память отшибло. Или лучше сказать, потерял себя секунд на пять-семь, точно исчез из мира. А потом вернулся.

Он бросился к зеркалу, веря и не веря, потому что там, за стеклом, стоял иной Герман.

Сильный. И чуточку безумный.

Готовый на всё.

Жестокий.

«Воин света!»

Из зеркала на Германа смотрел тот самый воин, который рвал на части призрачных тварей и птеродактилей. Рыцарь без страха и упрёка. И без жалости.

Из зеркала на Германа смотрел новый он.

И ему, новому, очень не нравилась мысль, что кто-то принимает за него решения.

* * *

Той ночью Бранделиус заснул лишь на час, и то благодаря магическим снадобьям. Вдохнул «Пыльцу Морфея» и провалился в сон без сновидений, отрешившись от тягостных, порой панических размышлений.

От желания всё бросить и уехать.

Или сдаться Великим Домам, принеся им на блюдечке таинственное изобретение Парацельса. Да к тому же активизированное.

«Вы за ним охотились? Получайте!»

Он совершил преступление – запустил опасный эксперимент с непредсказуемым финалом, не позаботившись как следует о сохранении режима секретности, но знал, что прагматичные нелюди закроют на это глаза, заполучив в свои руки столь серьёзный артефакт.

Нет, они, разумеется, на него надавят, начнут запугивать, но в конце концов заплатят и позволят довести эксперимент до конца – раз уж он начался.

С обитателями Тайного Города можно договориться, но Бранделиус не хотел этого. Не потому, что был патриотом семьи Чел – боже упаси! – просто Перстень Парацельса обещал невиданную власть, и устоять против такого соблазна маленький человечек не мог.

Какие деньги могут заменить упоение абсолютным владением людьми? Понимание того, что ты играешь их судьбами? Их жизнями?

Антон Арнольдович до колик боялся Великих Домов, но упрямо шёл на риск, желая оставить артефакт у себя. И сполна насладиться его возможностями.

Утро принесло успокоение.

Аппетита не было, но кофе Бранделиус выпил с удовольствием, даже дважды, а потом задумался над тем, как противостоять заявившемуся в Уфу эрлийцу.

Ответ был очевиден: с помощью рабов.

Но готовы ли они?

Нет, не так. Готовность как владение силой – это одно. И совсем другое – готовность не задумываясь исполнить любой его приказ. Готовность убить не из мести, не в качестве наказания, а просто потому, что так приказал Бранделиус. Их бог и повелитель.

– Насколько сильна психологическая привязка? – пробормотал он, наливая себе третью чашку кофе. – Насколько вы готовы мне служить?

Точный ответ на этот вопрос можно было получить лишь опытным путем, и Антон Арнольдович, чуть поколебавшись, набрал номер:

– Алло!

– Я слушаю.

– Срочно приезжай ко мне, – безапелляционно приказал бог и повелитель.

– Но…

– Никаких «но». Жду через час!

И бросил трубку.

Время пошло.

* * *