Перстень с трезубцем

Этель сидела на краю постели. Михал встал с колена и, приподняв ее за талию, нежно прижал к себе. Она обвила его шею руками и гладила волосы. Он слегка отстранился, и их губы слились в долгом поцелуе.

Вот она – минута счастья и наслаждения, о которой они мечтали три года, думали и каждый по-своему приближал. Все отступило перед этим поцелуем: бессонные ночи, полные тревог и волнений, ежедневные поиски, заканчивающиеся неудачами. Ее взгляд в ночную пустоту, молящий о помощи, ее судорожные, беззвучные рыдания, наполненные горечью и безысходностью. Его печаль в минуты одиночества, душевные муки и сознание того, что это не должно было с ними случиться, потому что они любили друг друга. И только искорка надежды никогда не гасла в их груди, она каждый день вспыхивала с новой силой. Любовь подпитывала этот неугасающий огонек и, видимо сам Господь Бог, смиловавшись над ними, послал помощь.

Вдруг Этель обмякла в руках Михала и стала сползать вниз. Он подхватил ее и уложил на постель.

– Что с тобой, Этушка?!

– Не знаю, у меня слабость в ногах и голова кружится.

Ласло бросился к двери.

– Лекаря! Быстро позовите лекаря! – крикнул он громко в залу.

К нему поспешила мать Этель – Кэйтарина.

– Михал, дорогой, как я рада видеть тебя. Что случилось, кому понадобился лекарь?

– Тетушка Кэйтарина, я тоже рад Вас видеть. С Этель что-то неладное, она плохо себя чувствует.

Пожилая баронесса кинулась в спальню дочери и, увидев ее бледное лицо, с тревогой спросила:

– Родная моя, что с тобой, тебя что-то беспокоит?

– Я не знаю, но такое со мной случалось, когда болела малярией.

– Малярией?! – удивился Михал.

– Да-да, там, у графини… – Этель, облизывая пересохшие губы, пыталась объяснить, но у нее это плохо получалось. Кэйтарина, разволновалась и вывела всех, кроме Михала из комнаты. С шумом по коридору спешили слуги, впереди всех быстро шел лекарь. Он попросил всех выйти из комнаты и закрыл дверь, оставшись один на один с Этель.

Через полчаса он вышел, и граф Ласло немедля обратился к нему:

– Метр Э́рно, что с ней?

– К сожалению, я сейчас не могу определить причину ее сильного недомогания, но у меня есть подозрение, что она отравилась чем-то. Сейчас я пошлю своего помощника, и он принесет мне кое-какие лекарства. Когда Этель примет их, через два часа я могу точно сказать, отравилась она или у нее просто упадок сил.

– Эрно, помогите ей, я Вас очень прошу, – взмолилась Кэйтарина, она ведь только вчера нашлась. О Господи! Не дай моей дочери повторения болезни.

– О какой болезни она говорит?! – изумился лекарь.

– Когда Этель держали в неволе, она переболела малярией.

– Так вот оно что! Тогда попробую дать ей другое лекарство.

Лекарь отошел в сторонку и задумался.

Вдруг в конце залы показался офицер стражи Людвик и махнул рукой Михалу. Когда они отошли в сторону, капитан доложил:

– Господин Ласло, в угловой башне Вас дожидается Балаж, он принес срочное сообщение.

– Людвик, мне сейчас не до этого, пусть подождет.

– Он просил передать, что это очень важно, его прислали из Адской пещеры.

– Вот как! Ну, хорошо иди и передай ему, что я скоро приду.

Ласло предупредил лекаря и матушку Этель, что ненадолго покинет их и, заглянув в спальню, приветливо махнул рукой невесте.

Балаж поднялся со скамьи и, поклонившись, сделал шаг навстречу Ласло.

– Ну, что у тебя за срочность? – спросил граф.

– Борат передает Вам на словах, что двое его людей, только что умерли в Адской пещере.

– Кто эти люди?

– Бернат и Арон.

– Что?! Ты хочешь сказать, что два здоровенных мужчины ни с того и не с сего умерли в одночасье.

– Арон умер чуть позже Берната. Господин Михал, их отравила графиня.

– Вы в своем уме?! Ее же задержали! Как она могла их отравить?

– Борат подозревает, что в доме на болотах, когда обыскивали все вокруг, Бернат и Арон выпили на двоих кувшин с отравленным вином.

– А Борат?

– Он отказался пить.

– Так вот в чем дело! – У Михала от догадки похолодело в груди. – Где их тела?

– В пещере.

– Балаж передай мой приказ, пусть их перенесут из пещеры в угловую башню, я пошлю лекаря, он осмотрит их. И смотри, чтобы никому ни слова. Что с графиней, ее привезли?

– Да мой господин, ее закрыли в тайной комнате, где Вам угодно иногда проводить допросы.

– Ладно, ладно, я понял. Иди, и запомни, никому ни слова о смерти гайдуков.

Ласло вернулся в донжон и, дождавшись лекаря, спросил:

– С Этель можно поговорить?

Эрно отрицательно замотал головой.

– Господин, сейчас ей необходим покой.

– Метр Эрно, я задам ей только один вопрос.

– Ну, хорошо, недолго.

Михал, улыбаясь, подошел к постели Этель, она приоткрыла глаза и тоже улыбнулась.

– Милая, я наверно не должен тебя сейчас тревожить и о чем-то спрашивать…

– Не беспокойся дорогой, мне уже получше, Эрно напоил меня какими-то лекарствами. О чем ты хотел меня спросить?

– Перед тем, как тебя отпустить, Марош Илона предлагала тебе вино? Вспомни, может ты пила что-то особенное?

– Да, конечно, она предложила мне испить вина из кубка.

– И ты выпила?!

– Да, правда слегка пригубила, но потом Марош настояла, чтобы я выпила еще. А что тебя так расстроило?