Перстень шаха

   -- За сараем валяется, -- ответила та. -- Хошь, принесу? -- Вскоре принесла и протянула почему-то мне. Палка вся в засохшихся пятнах крови, кое-где к ней прилипли волосы. Вещдок -- стопроцентный. Я сунул палку Павлову, а сам думаю -- или спьяну, или еще не знаю с чего девица ту палку мне отдала. Их вообще ничего не насторожило. Как будто так и должно быть. Они просто оправдывались передо мной, что весь сыр-бор разгорелся из-за Алехина, вот он за дело и получил.

   Я решил подыграть честной компании и признать вину Алехина, согласиться, что тот был неправ.

   -- Да-а, -- киваю, -- зачем было к занятым девкам приставать да еще и душить?

   -- Взаправду душил, -- подтвердили Фирсов и его деваха. -- Еле оторвали. -- Девица стала показывать, как Алехин ее душил, а она отбивалась. А потом все наперебой стали хвастаться, как лупили «этого козла»: кто по горбу, кто по шее или по башке.

   -- Ты, мамочка, права, -- подхвалил я разгоряченную и раскрасневшуюся деваху. -- Жлобярой Алехин оказался. А с виду вроде тихоня, все ти-ти-ти да ти-ти-ти -- и не подумаешь, что какой наглец. -- Говорю, а сам думаю, что пора Антонова и Фирсова отрывать от всей гоп-компании и доставлять их в райотдел. Нас трое, их двое -- справимся. Я, в принципе, уже обдумал, как все это обставить. План был таков. Я говорю, что Алехин пиво пьет в детском парке, а сюда идти боится, но готов с друганами помириться. Но не получится, так напишет заявление в милицию. Пускай, говорит, менты разбираются, кто прав, кто виноват. Ох, как зацепил я этими словами братву! Что тут поднялось, какие только проклятья не посыпались на голову Алехина!

   -- Да он, сука, на кого катил! Он -- тварь, козел! Уж мы его уделаем, отдубасим, влепим, на куски порвем!..

   -- Ладно, мужики, тогда покатили, -- перебил я, а вылезший из «Мерседеса» Поротиков открыл дверцы, от себя по-барски пообещав пару пузырей всем поставить. Кто-то радостно заорал, что будут ждать, так как пора и им трубы промочить: они, мол, тоже, блин, водки желают!

   -- Только смотри не жмотничай, -- напутствовали меня. В машину посадили Антонова и Фирсова, остальным велели ждать и не расходиться.

   Ну, а как только Антонов с Фирсовым уселись в «Мерседес», так вообще обалдели. По-моему, в их мозгах пошло полное завихрение. Перед отъездом я тихонько спросил Павлова:

   -- Палка с тобой?

   -- А как же, -- кивнул он.

   Но вместо парка мы подъехали к Центральному РОВД. Антонов и Фирсов заерзали, догадываясь, что происходит что-то не то, но особо не напирали, так как особой вины за собой не чувствовали. Антонов почти равнодушно хмыкнул:

   -- А зачем же в милицию-то?

   -- Так надо, -- отрезал я и наконец-то представился. Потом представил своих сослуживцев.

   -- А я давно понял, что вы из милиции, -- пожал плечами Фирсов. -- Так бы сразу и сказали. Ну, подрались, с кем не бывает. Сами промеж собой и разберемся. Может, мы в чем и погорячились...

   Зашли в кабинет. Я вызвал заместителя начальника отдела дознания Журавлеву, пояснил, что за кадров привез, и ввел в курс дела. Антонову и Фирсову сказал, что весь наш разговор записан на диктофон. Напомнил, что черенок от лопаты, которым избивали Алехина, тоже с нами. Но они по-прежнему не проявляли особой обеспокоенности: Ну подумаешь -- подрались. Когда же я открыл свой главный козырь, что Алехин от побоев умер и им придется за это отвечать, Антонов и Фирсов просто онемели. Уж этого они никак не ожидали, потому и лепетали что-то невразумительное, вроде того, что я их на понт беру, да не может быть, мы его сильно и не били...

   Пришлось зачитать им заключение судмедэкспертизы, а потом прокрутить запись диктофона. Павлов с Поротиковым съездили туда, откуда мы только что вернулись, и привезли девицу, которая больше всех верещала, как она лупила «козла Алехина». Когда же пришло время ответа на вопрос -- кто же именно убил его, все сразу стали валить вину друг на друга. Этой троицей занялась Журавлева: приступила к проведению допросов. Мы же свою работу выполнили с блеском и все необходимые материалы для продолжения следствия ей представили.