Перстень Царя Соломона

К тому же тут не надо быть особым знатоком. Спору нет, разницу между одним сортом стали и другим порой можно вычислить только в лаборатории, но тут-то вообще сталью не пахнет. Кусок железа, хотя и хорошо заточенный. Однако извиниться, или, как здесь говорят, повиниться все равно надо. Мне не трудно, а этому, с серьгой, приятно. Только не сразу. Поначалу мы вот что сделаем.

– А у тебя? – спрашиваю второго,- Надо бы сравнить, чей острее.

Паренек – самый молодой изо всех, даже бороды нет, а вместо щетины какой-то пух – тут же охотно протянул мне свой тесак. Я и его на пальце опробовал. Тоже неплохо заточена железяка.

Вдруг сбоку, со стороны главного бармалея, донеслось негодующее:

– Хр-р, хр-р.

Глаза скосил и точно – он хрюкает. Взгляд свирепый, из глаз молнии, рот полуоткрыт, вот-вот начнет материться на своих за утерю бдительности. Непорядок. Нельзя им за меня нагоняй получать. Они ведь не на своего шефа – на меня дуться будут. И, повернувшись к бармалею, уважительно так говорю:

– А ты не промах, дядя. Здорово твои людишки тебя слушаются. И ножи свои в порядке блюдут, не запустили. Как я ни глядел, ни пятнышка ржи не увидал. Молодца.

А мне снова в ответ:

– Хр-р, хр-р,- но уже по-иному.

Мол, сам знаю, чай не пальцем деланный. У меня не забалуешь. А за похвалу благодарить все одно не собираюсь, хотя и приятно.

Вообще-то теперь можно было бы рискнуть и потягаться. Двое вроде как безоружны, у бородача руки заняты моим вещмешком, а у того, который постелил на землю свою чумазую тряпицу, мысли сейчас больше не о драке, а о хорошей жратве – вон как пожирает глазами мой кусок сала с чесноком, того и гляди слюной захлебнется. Остается только остроносый, но один на один можно попытаться управиться.

Словом, охватил меня превеликий соблазн. Но первой мысли доверять ни в коем случае нельзя. Стереотипна она. Мозг, он тоже большой тунеядец, и крутить-вертеть своими шариками ему никакой охоты. Схватил что ни попадя с полки поблизости и нате вам: «Солнце – горячее, яблоко – румяное, день – яркий, ночь – темная»,.. Лучше подумать над тем же самым еще раз, решительно забраковав первый вариант. Разумеется, если позволяет время. И лишь когда остальные, что придут на ум, окажутся хуже, только тогда и возвращаться к начальной идее.

Отверг. Задумался. Просчитал.

А оно мне надо – побоище учинять? К чему? Я вообще-то по натуре человек покладистый, потому быстро сходился всегда и со всеми. Драться не любил со школы, хотя, чего скрывать, все равно доводилось, и не раз, но мастером этого дела себя никогда не считал, то есть всякое бывало – и я бил, и меня, случалось, тоже.

Нет, если откровенный беспредел, как вон с Машенькой, княжной моей (ну не совсем моей, но это только пока, потому что обязательно будет, ибо я упрямый), то тут уж деваться некуда. А сейчас можно и не торопиться, подсчитать все плюсы и минусы, прикинуть баланс…

Шансы, конечно, неплохи, только если начинать, так непременно по-взрослому. Это в мальчишеской драке хорошо – там правила, а то и предварительный уговор – до первой крови, к примеру. Да и то какая там кровь. Нос разбили – вот и конец поединку юных витязей. Тут же иное. Тут проливать первую кровь – это значит засовывать один из тесаков в брюхо главарю. Для надежности. Кто знает, может, он именно того и заслуживает, но еще раз повторюсь – я человек мирный, если меня не доставать. Мне и лежачего-то ногами пинать противно, потому как неправильно это, нельзя, а уж убивать – тем более. В запарке, в пылу – ткнул бы, пожалуй, а если бы за спиной стояла княжна или даже любая другая женщина, которая нуждается в защите, – то тут непременно, а вот так…

Да и не избавит меня это от проблем. Дальше-то что делать? Ну разбегутся они по лесу, а мне всю ночь сидеть у костра да ждать нападения? И опять-таки, это я тут обезоружил половину народа, а может, у них там, где они себе лежбище устроили, еще есть? И кто сказал, что передо мной собралась вся банда? Эта пятерка запросто может оказаться обычным авангардом, а всего их, скажем, десятка два или три. А ведь мне даже одного человека за глаза, если у него лук имеется, так что бди не бди у костра, а стрела прилетит, и «мама» сказать не успеешь.

Вывод – надо решать все мирно. Не тот случай, чтоб, как Александр Македонский, замахиваться мечом на гордиев узел. Лучше уж попробуем распутать. Пускай оно сложнее и дольше, зато не в пример надежнее. Опять же мне от них еще и сведения получить нужно – где я, какой сейчас год, ну и прочее. Потому я, не без легкого сожаления пригасив в себе буйного греческого воителя, вновь обратился к бородачу. На этот раз за советом:

– А ты как мыслишь, старшой? Кого из твоих молодцов уважить, чей нож принять?

Тот вновь похрюкал-похрюкал и ткнул пальцем в первый, который мне дал парень с серьгой.

– Этот,- говорит.

Юный парнишка весь вспыхнул, зарделся, как кумач, видать, стало обидно.

– Мой,- кричит, а сам чуть не плачет от расстройства,- ничем не хуже! Я его вечор, яко дядька Софрон сказал, о камень…

– По старшинству,- оборвал его главный бармалей.