Перстень Царя Соломона

– Но с чего ты взял, почтеннейший синьор Константино, что если мы сейчас займем у них это серебро, то тем самым уже не вмешаемся в предопределенное? И кто ведает, может, тогда их вовсе не казнят? Но даже если и казнят – все равно у каждого из них имеются наследники. Они предъявят расписки и… Какя тогда буду отдавать занятые суммы, да еще с резой?

– Не предъявят,- перебил я, вовремя припомнив, что загадочная реза, которую надо отдавать вместе с основным долгом, означает процент.- Я забыл сказать, что видел, как станут казнить. Семьями. Так что предъявлять расписки будет некому. А если самих заимодавцев еще и слегка припугнуть, чтобы те спрятали наши долговые обязательства понадежнее во избежание… – я неопределенно повертел пальцами в воздухе,- то их не сумеют отыскать и государевы люди, тем более что они станут в первую очередь разыскивать не бумажки, а золото и серебро.

– Все-таки я бы не стал вычеркивать возможность ошибки. Видение видением, но если…

И вновь я перебил, предложив посчитать. Мол, пускай у одного из десятка и впрямь что-то изменится и его помилуют, либо расписку найдет случайно уцелевший наследник. Ну и что? Заняв у каждого по тысяче, купец все равно получит десять. Тысячу и еще двести рублей придется вернуть. Ладно. Что в итоге?

Считал Ицхак быстро, и итог ему понравился.

– А если таких окажется двое? – спросил он ради проформы.

– Хоть половина – все равно огромная выгода,- выпалил я, вовремя напомнив ему о пророках его народа, которые в свое время тоже бродили по Иудее и в открытую предупреждали людей о разных грядущих несчастьях.- Их речам внимали многие. Правда, только слушали, но не слушались. Тем не менее они знали о грядущем, и все равно случилось то, чему и суждено.

– Ты сам ответил, – хладнокровно заметил он.- К ним не прислушивались. Выходит, они ничего не совершали, а эти совершат. К тому же ты что-то не больно похож на пророка,- Он скептически оглядел мое одеяние.

– А ты сам видел хоть одного из них? – парировал я.

Достойного ответа на этот каверзный вопрос он не нашел. Крыть было нечем. Но еврей не был бы евреем, если б не выжал из этой ситуации максимума, тем более что он давно положил глаз на мой перстень. Еще во время нашей второй или третьей по счету беседы Ицхак насмелился выйти с предложением подарить ему эту красивую безделушку. В ответ он тоже пообещал подарок в размере тысячи рублей, и я сразу понял, что ему тоже известно происхождение этой драгоценности.

– Весь мой товар стоит чуть больше тысячи, но я готов отдать тебе все, что у меня есть, и сделать это первым, если ты подаришь мне его.- Последнее слово он произнес с благоговейным трепетом.

Почему-то он даже ни разу не назвал его ни перстнем, ни кольцом. Странно. Но эту особенность я уловил потом, а пока мне было не до анализа, кто как что называет,

– Сказано же, подарок,- буркнул я,- Дареное не дарят. К тому же это не простой перстень. Мне говорили, что когда-то его изготовил сам царь Соломон, и он…

– Да что ты можешь знать о царе Соломоне?! – вдруг выкрикнул Ицхак, но тут же успокоился, взял себя в руки и деловито осведомился: – А кто тебе говорил?

– Некий равви,- Я на всякий случай повысил в духовном звании чудаковатого профессора,- И, кстати, тоже Соломон.

– А где ты с ним встречался?

Я задумался. Сказать правду – то есть на Руси? Но одно дело купцы, а что до раввинов, то, может, они в это время здесь и не жили? Решил не рисковать.

– Он просил сохранить нашу встречу в тайне, поэтому я не могу ничего говорить.

– Понимаю,- кивнул он,- Но зачем тебе лезть в такое чреватое многими сложностями дело, когда ты можешь без всяких хлопот получить от меня тысячу, нет, две тысячи рублей. Я дам даже три,-добавил он торопливо,- По рукам?

– Рублевики мне нужны, – рассудительно заметил я,- Но я хочу сохранить и перстень.

Словом, так ни до чего и не договорились. Теперь же он, вспомнив свое предложение, решил поступить хитрее.

– Хорошо,- махнул он рукой.- Я соглашусь вступить с тобой в то дело, которое ты мне предложил, но при одном условии,- И снова метнул быстрый взгляд на перстень.

– Опять ты за свое,- начал злиться я.

– Нет-нет,- пояснил он,- я прошу, чтобы ты дал мне слово только в одном – первый человек, которому ты когда-нибудь решишься подарить это украшение, буду я, и только я. И что ты никогда не соблазнишься теми суммами, которые тебе за него посулят. Ты не прогадаешь, не думай,- заверил он,- Я не обману и дам столько же, сколько тебе предложат.

– Хорошо,- согласился я,- Такое слово я тебе дать могу.

– И еще одно. Если твое видение окажется ложным и я понесу из-за тебя огромные убытки, то мы вернемся к более подробному разговору о том, что у тебя на пальце.

– Получается, что я ставлю его в заклад? – медленно произнес я.

– Получается, так,- не стал юлить Ицхак.- Но если ты сам полностью уверен, что сбудется именно так, как тебе и привиделось, опасности для тебя нет и расставаться с ним не придется. Кроме того, твоя готовность поставить его в заклад более всего подтвердит твою убежденность в успехе.